Крематорий в Алматы обещают запустить до конца года: споры вокруг "горячей" темы не утихают
2119
Людмила Макаренко
Крематорий в Алматы обещают запустить до конца года, но это событие едва ли закроет диспут на очень «горячую» тему, сообщает Kazpravda.kz.
Вмешалась пандемия
Открытие комплекса, включающего патологоанатомическое бюро и крематорий в Алматы, вновь перенесли. Ожидалось, что объект в полном своем комплекте заработает еще в сентябре. Но не случилось. На недавнем брифинге руководитель алматинского управления комфортной городской среды Сапар Нурашев сообщил, что сроки сдачи сдвигаются на конец года.
– В 2020 году мы ввели в эксплуатацию патологоанатомическое бюро. Этот объект (крематорий. – Авт.) является филиалом, функциональное назначение которого – утилизация биологических и медицинских отходов. Он будет завершен до конца текущего года, – пообещал чиновник.
Проектно-сметная документация на строительные работы была готова еще в прошлом году, в январе нынешнего стал известен подрядчик, готовый освоить на объекте почти 1,5 млрд тенге. И в общем дело тронулось, пока в него не вмешались пандемия и сопутствующие неприятности: сорвались поставки кремационных печей, не был вовремя проведен тендер на прокладку инженерных сетей.
Теперь, по словам Сапара Нурашева, все близко к финалу: представители чешской компании-поставщика заканчивают монтаж оборудования, на объекте ведутся пусконаладочные работы. На выходе новостройка, согласно ее проектной стоимости, обойдется республиканскому бюджету в 1,74 млрд тенге.
Аналогичный объект в Нур-Султане проходил в бюджетной программе строкой «Строительство крематориев с кладбищами», на него назначалось 1,48 млрд тенге. И пока освоение казенных денег еще больше отстает от планов, чем в Алматы. Первый документ, обеспечивающий строительство столичного комплекса, – договор на проведение проектно-изыскательских работ – появился только в самом конце прошлого года, когда крематорий должен был уже заработать.
Неопределенная ситуация с новостройкой в столице успела дать повод для предположений, что в Нур-Султане готовы отказаться от специфичного ритуального объекта, но официальных подтверждений слухов пока не прозвучало.
Нельзя погодить
Удивляться просроченному строительству двух значимых бюджетных объектов едва ли приходится. Достаточно вспомнить, что сама идея кремации в Казахстане с перманентным обострением обсуждается не меньше трех-четырех десятков лет. И все это время ее противники выигрывали у своих оппонентов практически всухую.
В недалеком 2003 году в бюджете Алматы даже были определены средства на строительство крематория и покупку оборудования, но проект под давлением общественности свернули. Лет через десять городские власти робко о нем напомнили и встретили похожую реакцию, так что чиновникам пришлось пообещать больше не возвращаться к щекотливой теме.
Правда, «обет молчания» продлился недолго, и уже в 2014 году по заказу акимата был разработан новый проект строительства крематория за 3 млн долларов. Впрочем, и тогда он далеко не продвинулся.
Почему лед тронулся так легко на этот раз, можно только гадать, но планы сооружения сразу двух крематориев безболезненно прошли пути бюджетного планирования и остались почти незамеченными в обществе. В акимате утверждают, что «помощь» оказала пандемия.
– В период пандемии образовалось большое количество особо опасных медицинских отходов – маски, защитные костюмы, инструменты для взятия ПЦР-тестов. В создавшейся ситуации утилизация их возможна путем сжигания в специальных печах, в связи с чем принято решение о строительстве крематория, – еще весной объяснял журналистам Сапар Нурашев.
Дело житейское
Утилизация не только медицинских, но и биологических отходов в современной практике – в первую очередь их сожжение. В Казахстане все, что остается в больничных операционных, абортариях и патологоанатомических бюро – ткани, органы, части тел, лабораторный материал – по старинке хоронят на общих кладбищах. Процедура эта трудоемкая и небезопасная.
Крематорий решает еще одну большую житейскую проблему – определения погибших домашних питомцев. Кладбищ для животных в стране как не было, так и нет, а закапывать их где придется запрещено законом. Умершее животное положено сдавать в частный зоокрематорий или утилизировать в специальных ямах, но мало кто из хозяев четвероногих все эти порядки знает.
В общем, кремацию прекрасно «оправдывает» ее гигиеническое назначение. Но и даже за такой весомой аргументацией не получается спрятать насущный вопрос: будут ли крематории в Казахстане использоваться по другому своему назначению – для сожжения тел усопших?
В акиматовском ведомстве отвечают на него утвердительно, правда, делают это с подчеркнутой осторожностью.
– У нас были случаи, когда от инфекции умирали иностранные граждане, и со стороны их родственников были обращения о кремации тела, так как в условиях ограничительных мер их вывоз был усложнен, – пояснил глава управления комфортной среды. – Также надо отметить, что наша страна многоконфессиональная, где присутствуют различные религии. Поэтому крематорий нужен городу и в целом нашей республике.
Просто бизнес?
Ритуальный бизнес алматинца Олега Н. в основном держится на одной услуге – кремации покойных. Тела он увозит в Новосибирск, обратно возвращает прах. Без работы не остался даже в локдаун. Признается, что границу пересекает, используя особые лазейки, а клиенты минимум на четыре поездки в месяц у него стабильно находятся. Единственное, что может лишить его дела всей жизни, – новый крематорий в Алматы.
Свои шансы Олег рассчитал сам. Его коммерческое предложение, львиную долю которого занимают накладные расходы, обходится заказчику от 400 тыс. тенге и выше, в новосибирском крематории церемония по среднему ценнику не превышает 20 тыс. рублей – что-то около 120 тыс. тенге. Выводы из этих сравнений следуют простые и очевидные: скорбная процедура в своей стране казахстанцам будет стоить меньших хлопот и еще меньших финансов.
Бизнесмен сомневается только в одном – что местный крематорий оправдает себя в плане экономики. А это, как ни крути, большой важности показатель для любого предприятия, что бы оно ни производило.
– Кремационное оборудование сложное и дорогое в эксплуатации, – утверждает мужчина. – Чтобы оправдать его себестоимость, необходимо производить до 500 кремаций в месяц. В нашей стране это невыполнимая задача, если не рассчитывать на заказы из соседних республик.
Религиозный подтекст, на который намекает наш собеседник, всегда определял тональность и исход дискуссии на тему «Можем ли мы позволить себе крематорий или дело это кощунственное и святотатственное?».
В духе времени
Оценить востребованность услуг по кремации тел в Казахстане (а алматинский крематорий, определенно, строится с таким размахом) никто пока не пробовал. Да и возможно ли это в принципе?
В исламе, как и в иудаизме, вопрос распоряжения телом усопшего решен четко и категорично: сожжение недопустимо и запрещается. В православии не все так однозначно. Канонических норм на этот счет церковь не имеет, поэтому кремация допускается, но не приветствуется.
Вместе с тем в Казахстане представлены конфессии, в их числе, например, буддизм, где сожжение считается единственной формой погребения. Кстати будет вспомнить и о нерелигиозных людях, выбор которых регулируется исключительно свободой совести. Если государство заботится об их интересах, то это и есть проявление светскости и демократичности.
Шаг в сторону новой, в известной мере экологичной и экономичной традиции нашему обществу дается непросто. Но вот что странно: после десятилетий отчаянных споров и к моменту, когда первый крематорий в стране практически достроен, сама кремация не получила законодательного подкрепления. А это не праздный вопрос.
Правовая процедура предания тела умершего огню должна быть понятна не только ее исполнителям, но и остальным участникам. Скорее всего, нужно четко установить, что воля человека на распоряжение своими останками должна фиксироваться еще при его жизни. Требует толкований то, что называется развеиванием праха. Ведь одно дело высыпать пепел где-нибудь в Гималаях и совсем другое – в общественном месте.
С прахом вообще много непонятного. Если по существующим нормам хоронить его в кладбищенскую землю, то в чем смысл кремации? Если делать это как во всем мире, то придется позаботиться о строительстве колумбариев, полян скорби и тому подобное.
Возможно, признание нового вида погребения подтолкнет к разработке государственного закона о похоронном деле, о чем в последние годы много говорят специалисты, юристы, депутаты. Единственным специальным документом для управления этой сферой остаются Правила погребения и организации ухода за могилами. Но, по сути, они не управляют системой ритуального обслуживания, не контролируют погребальный бизнес и совершенно не предупреждают возможную коррупцию в этой среде.
Вмешалась пандемия
Открытие комплекса, включающего патологоанатомическое бюро и крематорий в Алматы, вновь перенесли. Ожидалось, что объект в полном своем комплекте заработает еще в сентябре. Но не случилось. На недавнем брифинге руководитель алматинского управления комфортной городской среды Сапар Нурашев сообщил, что сроки сдачи сдвигаются на конец года.
– В 2020 году мы ввели в эксплуатацию патологоанатомическое бюро. Этот объект (крематорий. – Авт.) является филиалом, функциональное назначение которого – утилизация биологических и медицинских отходов. Он будет завершен до конца текущего года, – пообещал чиновник.
Проектно-сметная документация на строительные работы была готова еще в прошлом году, в январе нынешнего стал известен подрядчик, готовый освоить на объекте почти 1,5 млрд тенге. И в общем дело тронулось, пока в него не вмешались пандемия и сопутствующие неприятности: сорвались поставки кремационных печей, не был вовремя проведен тендер на прокладку инженерных сетей.
Теперь, по словам Сапара Нурашева, все близко к финалу: представители чешской компании-поставщика заканчивают монтаж оборудования, на объекте ведутся пусконаладочные работы. На выходе новостройка, согласно ее проектной стоимости, обойдется республиканскому бюджету в 1,74 млрд тенге.
Аналогичный объект в Нур-Султане проходил в бюджетной программе строкой «Строительство крематориев с кладбищами», на него назначалось 1,48 млрд тенге. И пока освоение казенных денег еще больше отстает от планов, чем в Алматы. Первый документ, обеспечивающий строительство столичного комплекса, – договор на проведение проектно-изыскательских работ – появился только в самом конце прошлого года, когда крематорий должен был уже заработать.
Неопределенная ситуация с новостройкой в столице успела дать повод для предположений, что в Нур-Султане готовы отказаться от специфичного ритуального объекта, но официальных подтверждений слухов пока не прозвучало.
Нельзя погодить
Удивляться просроченному строительству двух значимых бюджетных объектов едва ли приходится. Достаточно вспомнить, что сама идея кремации в Казахстане с перманентным обострением обсуждается не меньше трех-четырех десятков лет. И все это время ее противники выигрывали у своих оппонентов практически всухую.
В недалеком 2003 году в бюджете Алматы даже были определены средства на строительство крематория и покупку оборудования, но проект под давлением общественности свернули. Лет через десять городские власти робко о нем напомнили и встретили похожую реакцию, так что чиновникам пришлось пообещать больше не возвращаться к щекотливой теме.
Правда, «обет молчания» продлился недолго, и уже в 2014 году по заказу акимата был разработан новый проект строительства крематория за 3 млн долларов. Впрочем, и тогда он далеко не продвинулся.
Почему лед тронулся так легко на этот раз, можно только гадать, но планы сооружения сразу двух крематориев безболезненно прошли пути бюджетного планирования и остались почти незамеченными в обществе. В акимате утверждают, что «помощь» оказала пандемия.
– В период пандемии образовалось большое количество особо опасных медицинских отходов – маски, защитные костюмы, инструменты для взятия ПЦР-тестов. В создавшейся ситуации утилизация их возможна путем сжигания в специальных печах, в связи с чем принято решение о строительстве крематория, – еще весной объяснял журналистам Сапар Нурашев.
Дело житейское
Утилизация не только медицинских, но и биологических отходов в современной практике – в первую очередь их сожжение. В Казахстане все, что остается в больничных операционных, абортариях и патологоанатомических бюро – ткани, органы, части тел, лабораторный материал – по старинке хоронят на общих кладбищах. Процедура эта трудоемкая и небезопасная.
Крематорий решает еще одну большую житейскую проблему – определения погибших домашних питомцев. Кладбищ для животных в стране как не было, так и нет, а закапывать их где придется запрещено законом. Умершее животное положено сдавать в частный зоокрематорий или утилизировать в специальных ямах, но мало кто из хозяев четвероногих все эти порядки знает.
В общем, кремацию прекрасно «оправдывает» ее гигиеническое назначение. Но и даже за такой весомой аргументацией не получается спрятать насущный вопрос: будут ли крематории в Казахстане использоваться по другому своему назначению – для сожжения тел усопших?
В акиматовском ведомстве отвечают на него утвердительно, правда, делают это с подчеркнутой осторожностью.
– У нас были случаи, когда от инфекции умирали иностранные граждане, и со стороны их родственников были обращения о кремации тела, так как в условиях ограничительных мер их вывоз был усложнен, – пояснил глава управления комфортной среды. – Также надо отметить, что наша страна многоконфессиональная, где присутствуют различные религии. Поэтому крематорий нужен городу и в целом нашей республике.
Просто бизнес?
Ритуальный бизнес алматинца Олега Н. в основном держится на одной услуге – кремации покойных. Тела он увозит в Новосибирск, обратно возвращает прах. Без работы не остался даже в локдаун. Признается, что границу пересекает, используя особые лазейки, а клиенты минимум на четыре поездки в месяц у него стабильно находятся. Единственное, что может лишить его дела всей жизни, – новый крематорий в Алматы.
Свои шансы Олег рассчитал сам. Его коммерческое предложение, львиную долю которого занимают накладные расходы, обходится заказчику от 400 тыс. тенге и выше, в новосибирском крематории церемония по среднему ценнику не превышает 20 тыс. рублей – что-то около 120 тыс. тенге. Выводы из этих сравнений следуют простые и очевидные: скорбная процедура в своей стране казахстанцам будет стоить меньших хлопот и еще меньших финансов.
Бизнесмен сомневается только в одном – что местный крематорий оправдает себя в плане экономики. А это, как ни крути, большой важности показатель для любого предприятия, что бы оно ни производило.
– Кремационное оборудование сложное и дорогое в эксплуатации, – утверждает мужчина. – Чтобы оправдать его себестоимость, необходимо производить до 500 кремаций в месяц. В нашей стране это невыполнимая задача, если не рассчитывать на заказы из соседних республик.
Религиозный подтекст, на который намекает наш собеседник, всегда определял тональность и исход дискуссии на тему «Можем ли мы позволить себе крематорий или дело это кощунственное и святотатственное?».
В духе времени
Оценить востребованность услуг по кремации тел в Казахстане (а алматинский крематорий, определенно, строится с таким размахом) никто пока не пробовал. Да и возможно ли это в принципе?
В исламе, как и в иудаизме, вопрос распоряжения телом усопшего решен четко и категорично: сожжение недопустимо и запрещается. В православии не все так однозначно. Канонических норм на этот счет церковь не имеет, поэтому кремация допускается, но не приветствуется.
Вместе с тем в Казахстане представлены конфессии, в их числе, например, буддизм, где сожжение считается единственной формой погребения. Кстати будет вспомнить и о нерелигиозных людях, выбор которых регулируется исключительно свободой совести. Если государство заботится об их интересах, то это и есть проявление светскости и демократичности.
Шаг в сторону новой, в известной мере экологичной и экономичной традиции нашему обществу дается непросто. Но вот что странно: после десятилетий отчаянных споров и к моменту, когда первый крематорий в стране практически достроен, сама кремация не получила законодательного подкрепления. А это не праздный вопрос.
Правовая процедура предания тела умершего огню должна быть понятна не только ее исполнителям, но и остальным участникам. Скорее всего, нужно четко установить, что воля человека на распоряжение своими останками должна фиксироваться еще при его жизни. Требует толкований то, что называется развеиванием праха. Ведь одно дело высыпать пепел где-нибудь в Гималаях и совсем другое – в общественном месте.
С прахом вообще много непонятного. Если по существующим нормам хоронить его в кладбищенскую землю, то в чем смысл кремации? Если делать это как во всем мире, то придется позаботиться о строительстве колумбариев, полян скорби и тому подобное.
Возможно, признание нового вида погребения подтолкнет к разработке государственного закона о похоронном деле, о чем в последние годы много говорят специалисты, юристы, депутаты. Единственным специальным документом для управления этой сферой остаются Правила погребения и организации ухода за могилами. Но, по сути, они не управляют системой ритуального обслуживания, не контролируют погребальный бизнес и совершенно не предупреждают возможную коррупцию в этой среде.
