Мир на кончиках пальцев

Эти книги не пахнут типо­графской краской, все они единого формата – чуть больше А4, а одно произведение редко когда помещается в один том такого издания. Речь о книгах, напечатанных рельефно-точечным шрифтом.

В современном мире слабовидящие и слепые люди используют тактильную систему, придуманную французом Луи Брайлем еще в 1824 году. Он, кстати, был не первым, кто разрабатывал рельефно-точечный шрифт, но оказался единственным, кому удалось все продумать идеально.

Брайль сам ослеп еще в детстве, а в 15 лет предложил свою альтернативу рельефно-линейному шрифту Валентина Гаюи, вдохновившись простотой «ночного шрифта» – его в то время использовали военные для записи донесений, которые можно было прочесть в темноте. Шрифт Брайля стал первой системой записи с двоичным кодированием.

Вряд ли обо всем этом задумываются читатели специальной библиотеки, когда выбирают здесь книгу. Они ищут интерес­ное им произведение и, пожалуй, качественное его исполнение. И хотя в Павлодаре им предложат на выбор 7 300 книг, напечатанных шрифтом Брайля, оказывается, не все так просто.

Судите сами: большая часть – еще советские издания. К счастью, в то время качеству тактильной книги уделяли большое внимание, и экземпляры 70-х годов до сих пор отлично держат форму точки, не стерлись и не распались. Все, что удается покупать сейчас, – исключительно российского производства.

В Казахстане нет ни одной типографии, которая бы печатала книги шрифтом Брайля! Хотя в советское время типография такая была и работала отменно. Ее открытие в начале 60-х годов прошлого века инициировало Казахстанское общество слепых, которое к тому времени существовало уже больше 20 лет и понимало, насколько важен такой объект для просвещения, образования людей с проблемами зрения. В 90-е типография прекратила существование…

– Мы каждый год объявляем конкурс и закупаем рельефно-точечную литературу у тех типографий, которые нам предлагают свои услуги. Берем их прайс, выбираем то, что может заинтересовать читателей – детективы, романы современных авторов, и понятно, что все это на русском языке, – рассказывает руководитель библиотеки Жамал Кенжебекова. – Кстати, если сравнить качество новых книг и старых, то первые очень сильно проигрывают, они и прослужат гораздо меньше. Плотность бумаги не та, она не держит форму точки: ведь если читатель несколько раз прочтет такую книгу, например, потными, влажными руками, то мы можем потерять текст навсегда. В прошлом году мы закупили 257 книг по Брайлю. Нужно понимать, что стоят они недешево.

В доказательство Жамал Киянкиновна показала ценник новой книги – 28 тыс. тенге, причем это не самое крупное произведение, в нем всего пять томов. А самые «увесистые» переходят за десяток. Например, трилогия Нурпеисова «Кровь и пот» на казахском языке в советском исполнении занимает 16 томов.

– У нас есть оборудование для печати шрифтом Брайля, и мы своими силами издаем некрупные произведения в одном экземпляре для павлодарцев. Это большей частью краеведческая литература, – поясняет руководитель библиотеки. – Например, в серии «Незрячие поэты Павлодарского Прииртышья» напечатали сборник стихов нашей читательницы – поэтессы Валентины Косович. Кстати, издали его и в плоскопечатном варианте, и озвучку сделали – она стихи начитывала сама. Скажу так: на эту небольшую книжку нам понадобилось два месяца, ведь мы не типография, и нет отдельного сотрудника, который бы постоянно занимался такими проектами.

Весь фонд библиотеки можно разделить на 4 блока. Самый большой – кассетные аудиокниги. Записано больше 32 300 изданий – обычные кассеты с пленкой, которые можно слушать на магнитофонах, сменивших патефонные и бобинные проигрыватели. Теперь и эта техника уходит в прошлое, наши дети, наверное, и не знают, что это такое. Но пока здесь, в этой уникальной библиотеке, именно кассетная книга остается очень востребованной.

– У нас есть записи на четырех дорожках, есть на двух, технику можем предоставить здесь, но у многих наших читателей и дома есть магнитофоны. На кассетах много художественной литературы, но есть и отраслевая – по философии, психологии, истории, которой в других форматах представлено меньше, – поясняет Жамал Кенжебекова. – Читатели все разные. Одни не признают никакой озвучки и берут только книги по Брайлю и читают взахлеб. Другие предпочитают кассеты, потому что еще не освоили современные гаджеты. Есть и те, кто легко пользуется дисками – у нас на них более 1 600 аудиокниг.

Но все-таки кассеты отживают свое, и уже лет шесть библиотека их даже не закупает. Впрочем, как и не закупает издания плоскопечатным шрифтом. Сейчас таких книг, привычных всем нам, здесь 27 тыс. (все-таки обслуживают и жителей ближайших микрорайонов), из нового что-то приносят горожане, чем-то делятся коллеги.

А тот миллион тенге, что ежегодно выделяют библиотеке на пополнение фондов из бюджета, здесь стараются тратить на самое ценное – издания, напечатанные рельефно-точечным шрифтом, а также цифровые аудиокниги на дисках. Но опять же – на казахском языке или казахстанских авторов в аудиоформатах почти не издают.

– В 2017 году мы заключили договор с Москвой – теперь у нас есть доступ к электронной, так называемой библиотеке Логос av37.15, или библиотеке Михайлова. Это единственная интернациональная онлайн-библиотека для незрячих на постсоветском пространстве, – продолжает Жамал Кенжебекова. – Там огромный фонд, где собрана большая часть того материала, что у нас в Павлодаре представлен на кассетах. Только казахстанских авторов там мало, но и это потихоньку меняется. Например, мы сами озвучиваем свою краеведческую литературу, «заливаем» в фонды Михайлова, передали туда «Айтыс» Торайгырова. Наши коллеги из Алматы тоже сотрудничают с Москвой, они в прошлом году «залили» на эту площадку значимый для всех «Путь Абая» Ауэзова, причем на двух языках.

По законам прогресса

В 2017 году в библиотеке закупили оборудование, что позволило создать свою миниатюрную студию звукозаписи. Это совсем крошечная комнатка, зато оснащенная как нужно. Работа в этом подразделении кипит. Мультимедийные проекты, озвучка книг местных авторов, пополнение аудиофондов по краеведению – все это стало доступным.

– Вы не представляете, какая это кропотливая работа! Я тоже не понимала, пока не начали, – поясняет Жамал Кенжебекова. – Дикторы же у нас не профессио­нальные – то задыхаются, когда начитывают, то жестикулируют, то по столу стукнут. Даже когда перелистывают бумагу – все это пишется аппаратурой! И потом наш звукорежиссер все вычищает. Сначала привлекали волонтеров, делали отбор – оказалось, что мало кто может начитывать тексты. Есть дефекты дикции, кому-то не хватает эмоциональности. У нас есть читатели, которые бегло читают по Брайлю, но тогда звук скользящих по листу пальцев невозможно вычистить. Так что дикторы – наши библио­текари. У кого-то голос подходит под сказки, у кого-то – под серьезные темы.

Есть в библиотеке и читающая машина «Сара»: напечатанные тексты помещаются под камеру машины, фотографируются, и она воспроизводит его монотонным, механическим голосом. Распознает она казахский, русский и английский языки. Но, честно говоря, машину павлодарцы не жалуют – включают пару раз в месяц, им гораздо ближе живой голос.

А потому библиотекарь-чтец (есть и такая должность) – нарасхват. Роза Кулышева работает здесь второй год и читает вслух с большим удовольствием. Кстати, во время карантина, когда павлодарцы не могли прийти сюда сами, они слушали любимые книги по телефону – такой проект запустили, чтобы люди не заскучали.

Если все же вернуться к технике, то нашла свою аудиторию и электронная лупа – этот прибор позволяет многократно увеличивать помещенный под камеру текст, который крупно транслируется на экран.

Вообще, тотально слепых людей не так много, большинство имеет остаток зрения в той или иной степени, однако самостоятельно читать даже через электронную лупу удается не всем. Так что ею пользуются чаще пенсионеры – жители ближайшего микрорайона.

Самая востребованная техника непосредственно у слабовидящих читателей – это тифлокомплексы. Компьютеры со специальным программным обеспечением, сканером, принтером для рельефно-точечной печати и брайлевским дисплеем. Последний – это доска с мелкой решеточкой, из которой в нужной последовательности поднимаются штырьки, имитирующие точки шрифта Брайля. Все, что мы видим на мониторе, слепые чувствуют на этом дис­плее. Тифлокомплекс позволяет работать в Интернете, печатать нужные тексты, словом, заменяет традиционный компьютер.

Кстати, по словам Жамал Кенжебековой, есть у них читатели – активные пользователи современных гаджетов, смартфонов, которые даже курсы организовали в библиотеке – учат таких же, как и они, посетителей.

Техника – вторична

И все же специалисты отмечают – никакие современные технологии не смогут заменить систему Брайля. Да, аудиокниги, гаджеты тоже востребованы, но они не лягут в основу образовательного процесса.

– Если человек научится писать и читать, он всегда найдет себя в этой жизни, получит образование. Если не будет Брайля, то грамотных слепых просто не останется, – подчеркивает Жамал Киянкиновна. – Кому еще нужны книги по Брайлю? Правильно, детям, у которых есть проблемы со зрением. Они так же, как и их здоровые сверстники, учатся читать и писать, только делают это через шрифт Брайля. Но при этом у нас почти нет казахстанской учебной литературы, исполненной в рельефно-печатном шрифте!

Школа-интернат для слабовидящих в Павлодаре действует с 2011 года, но учебной литературы по-прежнему нет. В школе действует уголок выдачи областной специальной библиотеки, которая передала туда все более-менее подходящее для детей, но этого явно недостаточно. Учебников современных нет, а ведь книги для обычных школ постоянно переиздают, новые программы вводят. Для слабовидящих это проблема.

Жамал Киянкиновна ведет в школе кружок чтения и письма по Брайлю. Научила этому она и всех своих коллег в коллективе: 11 библиотекарей в разной степени владеют рельефно-точечным письмом и чтением.

– Я сама инвалид по зрению с детства, вижу очень плохо, училась в Карагандинской школе-интернате, потому что в Павлодаре раньше такого учебного заведения не было, – продолжает Жамал Кенжебекова. – И как руководитель сейчас хочу, чтобы наши сотрудники обслуживали людей с проблемами со здоровьем максимально качественно, поэтому все наши библиотекари знают шрифт Брайля. Конечно, в разной степени читают и пишут, но азы освоили все.

Немалая часть здешних читателей – это взрослоослепшие. Когда серьезно ухудшалось зрение или люди теряли способность видеть совсем, многому приходилось учиться заново. В том числе читать и писать – теперь шрифтом Брайля. И в павлодарской биб­лиотеке этому научат, если вы захотите. Желание – главнейшее условие, чтобы овладеть этим навыком в любом возрасте.

– Усвояемость у всех разная, взрослым сложнее – уже не та чувствительность пальцев, – поясняет специалист. – Но у нас был мужчина уже за 60, который за несколько месяцев научился читать и писать по Брайлю. Был и уникальный случай. Жительница поселка Солнечного возле Экибастуза потеряла зрение, что стало для нее ударом – она была образованная, востребованная, и все резко изменилось. Но, к счастью, ей подсказали, что мы учим взрослых слепых. Она приехала в Павлодар на две недели и за этот период освоила всю систему Брайля!

Кружок здесь действует уже много лет, обычно несколько раз в неделю проводят уроки для всех желающих. Учат параллельно и читать, и писать, причем последнее освоить проще, говорят эксперты.

Сложность в том, что точечная система Брайля воспринимается подушечкой пальца, а это площадь менее квадратного сантиметра. Методика заключается в том, что человека учат ориентироваться в пространстве, которое помещается на этом сантиметре. Стартуют с большего, давая в руки крупные предметы, потом все мельче и мельче. Так что задача ученика – не только запомнить расположение точек в алфавите Брайля, а научиться распознавать его в пространстве.

А вот письмо шрифтом Брайля осуществляется при помощи специальных приспособлений, из-за которых ты не выйдешь за рамки одной буквы, поэтому многим такое обучение дается легче. В специальный планшет с решеткой и углублениями определенного размера – ячейкой с одну букву – вкладывается лист плотной бумаги, а грифелем (что-то типа усовершенствованного шила) делаются проколы: так появляются буквы. Пишут текст справа налево, а затем лист переворачивают и читают как обыч­но – слева направо.

Личный опыт

Почему библиотека так вос­требована – понять несложно. По сути, это одно из единичных мест, где плохо видящим людям комфортно. Везде в этом мире им нужны сопровождающие, которые не только водят, но, по сути, делают все за слепого.

Да, есть менеджеры в ЦОНах, которые помогают, есть тактильная навигация в больницах и поликлиниках – специальная желтая плитка на полу… Но когда погружаешься в детали, понимаешь, что доступность инфраструктуры для инвалидов сводится до расширения дверных проемов и установки пандусов.

И речь даже не об абсолютно слепых, а о тех, кто видит очень плохо. Настолько, что не может различить номер маршрута на автобусе или ценник в магазине, но не настолько, чтобы окончательно лишиться самостоятельности.

Люди не задумываются, что у кого-то могут быть проблемы. На вопрос «Какой это автобус?» запросто можно услышать в ответ – «Белый». И это не со зла, так что и обижаться нет смысла. Но есть смысл продумать нюансы организаторам, у которых есть возможность помочь.

– Я как-то на одной диалоговой площадке предлагала транспорт­никам поменять таблички: сделать их большими, светящимися, контрастными, расположить у дверей, а на сами двери приклеить желтые круги, чтобы обозначить как-то. Все это поможет таким пассажирам, как я, – рассказывает Жамал Кенжебекова. – Была в Казани, и мне понравился их подход к адаптации среды. Я сразу поняла: зеленый – это автобус, красный – троллейбус и цифра маршрута – на все боковое окно. А ведь у нас даже не во всех автобусах озвучивают, какая остановка. Постепенно кое-где стали об этом задумываться, со временем придем к тому, как должно быть.

Тут хочу пояснить. До этой длительной беседы с Жамал Киянкиновной я и не подозревала, насколько плохо она видит: не различает моего лица или той же таблички на маршрутке. Дело в том, что живем мы в одном районе, а потому я нередко встречала эту высокую, энергичную женщину на улице, на остановке, да и в автобусах, знала, где и кем работает, потому что бывала здесь на мероприятиях. Она всегда действовала уверенно! И потому для меня стало откровением, что все обыденные для меня дела – по сути, преодоление. И я рада, что она рассказала без утайки о своем жизненном опыте:

«Мой личный опыт такой (и по учебе, и в быту): чем больше требуют с меня, тем больше навыков и умений я приобретаю. Так что с детства научена и понимаю, что никто за меня этого не сделает. Мне мама говорила: «Иди мой пол», а папа дергал ее, он меня оберегал, как комнатное растение. Мама учила готовить: «Один раз порежется, второй раз будет беречь пальцы». Она же настояла, чтобы после школы-интерната я пошла учиться в вуз.

По первой специальности я психолог, училась в пединституте. Когда поступала, все были удивлены: а как же писать и читать – я же по Брайлю это делала. Но мама добилась, чтобы моих прав не ущемили.

Первые две недели меня брат водил на пары, объяснял, где лестницы, аудитории, столовая: три ступеньки до туалета, нумерация справа и так далее, он мне весь вуз «объяснил».

С гуманитарными предметами было проще – лекции на диктофон запишу, потом устно все отвечу. А когда столкнулись с математикой, точной наукой (формулу же на пальцах не объяснишь), помогла мудрость педагога. Но спасало еще и то, что в школе дали качественную базу: я знала, как решать, как все математические знаки писать по Брайлю. Учась в вузе, все письменные задания выполняла дома, как умела, рельефно-точечно, а потом уже на перемене просто начитывала свои работы преподавателю, обсуждала тему. И так стала единственной на потоке, кто сдал вышмат автоматом.

В 2012 году брат сказал: «Иди в магистратуру», но я завалила английский. Поэтому поступила на второе высшее – на логопеда-дефектолога. И у меня была прекрасная группа, которая меня очень поддержала. Позднее я все-таки поступила на грант и в магистратуру. Правда, пошла на библиотечное дело, потому что к тому времени здесь работала... И мне уже было проще.

Естественно, сейчас меня спасает компьютер. Да, я ставлю очень крупный шрифт, когда печатаю, использую специальные озвучивающие и увеличивающие программы (в смартфоне в том числе – без них никак).

Многое сейчас делаю на автомате. Например, когда иду в новое помещение, запоминаю количество ступеней, шагов до поворота, словом, свой путь запоминаю неосознанно. По работе мне помогает заместитель – где нужно что-то по документам быстро заполнить, по жизни – помогает супруг.

У меня нет психологического блока: не могу, потому что не вижу. Я, конечно, понимаю, что не могу водить машину, но не зацикливаюсь на этом – супруг за рулем.

Бывает, с мужем шутим. Он говорит: «Ты, наверное, меня обманываешь, а сама все видишь!» А я шучу, что ему повезло со мной – ведь я никогда не читаю его эсэмэски…»

Вместо заключения

За рамками материала осталось много интересного. Просто не хватает места рассказать о трех сотнях мероприятий в год. Как здесь озвучивают документальные фильмы тифлокомментариями, чтобы слепые слышали то, что мы обычно просто видим на экране телевизора: «Идет дождь», «Мужчина бежит».

Как делают тактильные карты и путеводители по сакральным местам Прииртышья. Как сотрудничают с такими же специальными библиотеками многих городов России, устраивают онлайн-игры «Что? Где? Когда?» между читателями Павлодара, Казани, Самары…

Всего не рассказать, ведь для кого-то это просто газетная пуб­ликация, а для других – целая жизнь…