Но чем же продиктована необходимость у нашего народа употреблять для обозначения, к примеру, времени суток 35 (!) слов, тогда как в других языках их не более десятка?
По словам доктора филологических наук, профессора кафедры теории и практики перевода ЕНУ им. Л. Гумилева Марал Амалбековой, особенности образа жизни народа находят отражение в его языке.
– Многие известные лингвисты (среди них нейролингвист Татьяна Черниговская) считают, что язык был создан не как средство коммуникации, а для мышления и организации мира. Под последним можно понимать адаптацию групп людей к разнообразным ландшафтам Земли, климатическим условиям, географической среде, в которых, по теории Льва Гумилева, формируются различные этносы и культурные традиции. Каждый этнос создает свой язык в зависимости от образа жизни. Для казахов таким образом жизни стало кочевничество, максимально адаптированное к природным условиям. Ученый-номадовед Нурболат Масанов в своей книге «Кочевая цивилизация казахов» очень четко обосновывает вынужденность казахов вести кочевой образ жизни: 50% территории Казахстана составляет пустыня, 25% – полупустыня, 20% – степь и только 5–7% – лесостепь. Чтобы заниматься, например, неполивным земледелием, требуется 400 миллиметров атмосферных осадков в год, а в Казахстане их почти вдвое меньше. В таких условиях, считал он, кочевое скотоводство было единственным способом адаптации человека к экстремальным природно-климатическим условиям региона. Каждый кочевник должен был иметь две профессии. Скотовода – знать, как кормить, поить, лечить, ухаживать за скотом, и кочевника – уметь ориентироваться в пространстве, предугадывать направление ветров, время атмосферных осадков, знать особенности произрастания растительного покрова, находить воду в безводной степи. Особенности такого образа жизни, когда человек 24 часа в сутки все 12 месяцев в году занимается скотоводством, нашли отражение в языке казахов. Поэтому много слов для обозначения, например, овечьей шерсти: жабағы жүн – шерсть весенней стрижки, күзем жүн – шерсть осенней стрижки, өлі жүн – «мертвая» шерсть, когда животные линяют, биязы жүн – тонкая, нежная шерсть, ұяң жүн – шерсть без щетинок, мамық жүн – мягкая шерсть, пух, қылшық жүн – грубая, с шерстинками. Верблюжья шерсть бывает трех видов: биязы, жабағы, шуда (длинная шерсть с нижней стороны шеи и на ногах выше колен верблюда). Шуда бывает трех видов: желке шуда, тізе шуда, томақшы. А сколько лексем, характеризующих возраст коня: құлын⁄құлыншақ, жабағы, тай, арда емген, дөнен, құнан, байтал, бесті и так далее.
Герольд Бельгер как переводчик казахской художественной прозы (он перевел на русский 14 романов, 25 повестей, 12 сценариев и пьес, рассказов, очерков и статей – 174) неоднократно отмечал, что многим казахским словам нет адеквата ни в русском, ни в немецком языках, да и во многих европейских. Подтверждая это, он во всех своих эссе проводит параллель между казахским и русским языками, иногда подключает и немецкий.
– Можно ли продемонстрировать это примерами?
– Возьмем наименование временных отрезков суток. В русском языке это утро, обед, вечер. Можно еще сказать – рассвет, раннее утро, позднее утро, но все равно это утро; ранний обед, поздний обед, но все равно обед; ранний вечер, поздний вечер, но все равно вечер. Есть еще после полудня, полдник, сутемень, сумерки. И вроде бы все, дальше не сразу и придумаешь что-то новое. В казахском языке для обозначения времени суток имеется 35 слов (!).
І. Таң ертең – утро. А) Елең-алаң – предутренние сумерки, перед рассветом. Все еще неопределенно, неясно; б) құланиек, құлансәрі – начинает светать и уже можно различать очертания предметов; в) таңсәрі – пора, когда на землю падает свет, но солнце еще не взошло; г) таң – пора, когда показывается, встает солнце. ІІ. Сәске – пора, когда солнце всплыло над горизонтом. А) Сиыр сәске – пора, когда солнце поднялось на длину аркана; б) сәскетүс – примерно около 12 часов дня; в) ұлы сәске – полдень, перед обедом. ІІІ. Түс – обед. А) Тал түс, талма түс, тапа-тал түс – примерно около часа дня, верхушка дня, пик дня, разомлевший день; б) шаңқай түс – время дня, когда тень самая короткая, примерно около 2 часов дня. IV. Бесін – после полудня, солнце перевалило зенит. А) Ұлы бесін – солнце начинает клонить к закату; б) кіші бесін – солнце склонилось заметнее; в) құлама бесін – еще более склонилось; г) екінді – приближается вечер, солнце уже низко; д) намаздыгер – солнце готовится к закату, склонилось над своим «гнездом». V. Ақшам, ымырт – вечер, сумерки. А) Алагеуім – солнце вот-вот зайдет, ранние сумерки; б) кеугім, кеуім, ымырт – солнце зашло, сгущаются сумерки; в) кешқұрым, намазшам – время вечерней молитвы; г) кеш – все окутано сумерками, начало ночи. VI. Түн – ночь. А) Іңір – пора перед наступлением ночи, природа готовится ко сну; б) қызыл іңір – начало ночи; в) жарым түн – полночь; г) таң қараңғысы – густая мгла, пора перед рассветом, близится рассвет.
– А чем продиктована необходимость скотоводов-кочевников так тонко и точно чувствовать и определять время? Любовью к поэзии?
– По мнению Герольда Бельгера, это была не пустая прихоть, а потребность, продиктованная жизненной необходимостью. На самом деле, при отсутствии часов все хозяйственные дела – выгон скота на выпас и возвращения оттуда, время дойки кобылиц (сначала каждый час, затем через полтора часа), пора обеда-завтрака-ужина, совершения пятиразового намаза и так далее) – определялись именно по местоположению солнца на небосводе. Многие из этих слов употребляются в речи казахов. Например, я с детства помню, как мама говорила «Тападай-тал түсте не ұйқы?» («Кто спит средь бела дня?») или «Іңірде келіп тұр» («Кто-то пришел в позднее время»).
Примеров разнообразия, богатства казахского языка в эссе «Казахское слово» Герольда Бельгера очень много. Опираясь на свой переводческий опыт, он говорит, что в произведениях казахских авторов чаще используются гиперонимы (слова с общим значением, обобщенным названием предметов) для наименования деревьев, ягод, цветов, трав (ағаш, торғай, терек, тал, шөп и другие), в то время как в казахском языке огромное количество гипонимов (слов с конкретным значением) для обозначения флоры и фауны Казахстана. И приводит более 80 примеров из своего словаря, созданного им за годы переводческой практики по различным тематическим группам, а также 78 названий флоры только Семиречья, употребленных в своем поэтическом творчестве Ильясом Жансугуровым. Переводчик утверждал, что можно продолжить этот список еще страницы на две-три.
Зная наименования флоры и фауны, можно понимать топонимику Казахстана. Например, по дороге в Караганду проезжаешь селения Аршалы (можжевельник), Ошаганды (репей), само название Қарағанды означает много караганника. А эссе Абиша Кекильбаева «Пробуждение спящей красавицы» – это вообще справочник по топонимике Мангыстауской области: Каражамбас, Барс, Шагала, Саркауак, Бескемпир, Кокбулак, Жезды, Жоласкан, Шакырган, Карабогаз, Жаманкала, Кенарал, Иткеткенарал и так далее. Герольд Бельгер тоже много пишет о топонимике Казахстана: Көктерек, Қаратал, Жаңа жол, Жаңа су, Жаңа талап, Талап, Ақсу, Өрнек. Он очень много сделал для пропаганды казахского языка, казахской литературы, культуры и как переводчик, и как публицист. Его эссе «Казахское слово», на мой взгляд, должен прочитать каждый казахстанец, чтобы иметь представление о богатстве и красочности казахского языка.
В каждом своем эссе он употребляет казахские слова, пословицы, поговорки, отрывки из произведений Абая, Мухтара Ауэзова, Ильяса Жансугурова. Всегда дает к ним перевод, чтобы русскоязычный читатель мог прикоснуться к казахской культуре. Такая подача очень важна. Профессор Тартуского университета (Эстония) Александр Дуличенко в своем отзыве на мой автореферат докторской диссертации пожурил меня за то, что все казахские лексемы даются без переводов (во многих работах казахстанских лингвистов то же самое). Переводы или эквиваленты нужны для того, чтобы работы языковедов Казахстана были понятны за пределами республики.
– Почему даже мы, казахи, не замечаем красоту и возможности своего языка?
– Многое в родном языке познается и раскрывается при сравнении с другими языками. Например, казах говорит на казахском языке и все воспринимает в нем, как само собой разумеющееся, а осознать, что в других языках какие-то явления могут быть представлены по-другому, не может, да и не задумывается над этим. Я сталкивалась с ситуацией, когда меня попросили провести несколько занятий по русскому языку с одним 35-летним чиновником, занимавшим довольно высокий пост в одном из министерств. Он очень хорошо владел казахским языком, был великолепным оратором, но русским языком владел не так, как родным. Я решила начать обучение с родов имен существительных, от которых зависят формы прилагательного, местоимения, глагола, числительного и так далее. Мы с ним выполнили упражнения по согласованию разных частей речи, составлению словосочетаний и предложений. Вроде бы все понятно. И в конце он спрашивает: «Қазақ тілінде бұл қалай?» Когда я сказала, что в казахском языке нет категории рода, он был потрясен: как нет? В русском есть, а в казахском нет?!
Поэтому только в сравнении с другими языками можно познать богатство и возможности своего родного языка. Например, идея написания статьи «Перевод казахских лексем с компонентом «верблюд» на английский язык» у меня возникла после очередного прочтения повести Сатимжана Санбаева «Белая аруана». В казахском языке имеется более 20 лексем для обозначения верблюда: түйе, нар, бура, үлек, қаспақ, желбая, жалбай, аруана, інген, атан, арван, қайыма, буыршын, бота, тайлақ, азбан, тұмса, жампоз, майя, лек, нарша, құнажын и так далее (эти примеры также из эссе Герольда Бельгера «Казахское слово»). В тексте оригинала повести используется всего 6 казахских лексем: тайлақ, аруана, шалқұйрық, инген, бура, лек. Из русских лексем употреблены верблюдица, верблюжонок и транслитерированные формы казахских лексем. В английском переводе казахские лексемы представлены 4 словами: calf, camel, dromedary, bactrian, являющиеся гиперонимами (обобщенными словами) по отношению к казахским лексемам.
Примеров подобной детализации лексического значения в казахском языке можно привести много. Например, для обозначения периодов жизни представителей мужского пола от рождения до 60 лет имеется около 13 слов, названий молочных продуктов – более 20, беркута – около 10, к слову «вид» в казахском языке можно подобрать до 25 синонимов!
Русский и английский языки являются более обобщенными, то есть гиперонимичными по сравнению с казахским языком. Отсюда вывод – чтобы познать казахский язык, нужно сравнивать его с русским, английским и другими языками. Таким образом, мы вышли на проблему полиязычности или проще – на языковую политику Казахстана.
– То, что молодое поколение казахстанцев сейчас даже не двуязычное, а уже полиязычное, – это хорошо или плохо по отношению к государственному языку?
– Это не только не страшно, это полезно. Культуролог и философ, доктор филологических наук Георгий Гачев считает, что двуязычие – это диалог мировоззрений и объемность мышления. «Двуязычник», живя между двух моделей мира, явственно ощущает недостаточность, относительность каждой из них, чего не видит самоуверенный «одноязычник», на каком бы великом языке он ни мыслил.
Мнение о том, что полиязычие мешает развитию и становлению казахского языка, на мой взгляд, ошибочно. Позиции казахского языка как государственного укрепляются. В подтверждение этого можно привести результаты научных исследований. Например, в начале 80-х годов ХХ века под руководством доктора филологических наук Моисея Копыленко было проведено полевое исследование функционирования русского языка в Алма-Атинской, Кзыл-Ординской, Кокчетавской (сейчас – Акмолинской), Семипалатинской (Восточно-Казахстанской) областях. В своей монографии «Функционирование русского языка в различных слоях казахского населения» он показал несомненное доминирование русского языка. В 2002 году, ровно через 20 лет, в этих же регионах на том же количестве информантов такое же анкетирование провела Дамина Шайбакова. Она пришла к выводу, что кардинальных перемен в функционировании языков не произошло, но тенденции к изменению функционального пространства языков просматриваются довольно четко, то есть использование казахского языка расширилось. В своей докторской диссертации, которую ученый-лингвист защитила чуть позже по результатам того исследования, она утверждала, что «многочисленные жалобы на то, что закон о языках не работает, необоснованны. Закон работает в том темпе, который ему позволяет естественное функционирование языков вообще. Расширение использования казахского языка молодым поколением казахов обозначает благоприятные для него перспективы».
С тех пор прошло 19 лет. Было бы интересно провести подобное исследование в тех же регионах и на том же количестве информантов еще раз. Результаты, думаю, были бы впечатляющие. По моим наблюдениям, востребованность казахского языка растет, на нем стали больше говорить и писать. Но нужны, как говорил Герольд Бельгер, терпение, старание, постоянные усилия, общественная, государственная, индивидуальная воля и повседневная, взыскующая любовь к главному богатству народной души – языку.
