С песней по жизни

Истоки

Степан Николаевич родился в Западной Украине. Его родное село Острыня расположено в Тлумачском районе Ивано-Франковской области. Рядом – лес, река, луга. Раздолье и для 5-летнего пастуха, и для его подопечных коров и коз. Первенец из крестьянской семьи к труду был приучен с малых лет. У Стэфки, как его на польский манер любила называть мама Софья Ивановна, сызмальства были обязанности по дому и хозяйству, как и у всех сельских детей.

Отец, Николай Никитич, служил в армии при Войске Польс­ком. Пос­ле оккупации немцами Польши попал в плен и из лагеря сумел бежать. По его возвращении в родное село началась Великая Отечественная война. Отца приз­вали на фронт в ряды Советской армии. Так что Степан рос «под немцем». Его 19-летней маме чудом удалось избежать угона на работу в Германию.

Острыня раньше была польской. Неудивительно, что школьные учителя сплошь являлись выпускниками польских гимназий, университетов Кракова и Варшавы. Знали, кроме русского и украинского, несколько иностранных языков, включая польский и немецкий. Тогда это ни у кого не вызывало удивления, было в порядке вещей.

В школу Стэфку отправили в 6 лет. Учился он легко и с интересом. Наверное, по-другому и быть не могло в школе, где преподавали всесторонне развитые учителя. В конце каждого учебного года приносил домой похвальный лист, подтверждающий его отличные знания. Школьник буквально схватывал все на лету, и выполнение домашних заданий занимало не более получаса. Оставалось время на помощь родителям, походы в лес, купание в реке, игры с ровес­никами. Все добрые начинания сына родители поддерживали и поощряли.

Совсем иной была реакция, когда в подростковом возрасте попробовал курить, поддавшись не столько своему желанию, сколько последовав примеру друзей. Отец, застукав сына с сигаретой, заставил несколько раз обойти вокруг колодца на… руках. Тот урок пошел впрок с первого раза. Больше никогда в жизни Степана не тянуло к сигаретам, скорее, наоборот, подвигло всерьез заниматься спортом.

Хорошей тренировкой было и то, что в старших классах приходилось ходить на занятия в районный центр – в Острыне была только семилетка. Шли пешком всей гурьбой, веселясь и смеясь, ежедневно преодолевая по 10 км туда и обратно… К окончанию школы у Степана Гевича было полтора десятка спортивных разрядов.

Он быстрее всех бежал стомет­ровку. При невысоком росте легко брал планку в 1,6 м, а еще отлично плавал и ходил на лыжах, имел I разряд по волейболу, заправски толкал ядро и метал диск, занимался вольной борьбой и боксом, играл в шахматы, на зависть одноклассникам запросто подтягивался 20 раз на турнике. Такая «всеядность» позволяла принимать участие в спортивных турнирах, ездить на соревнования и добиваться побед. Он себя не мыслил без спорта, твердо решив стать после школы учителем физкультуры.

Степан играл и в драмкружке сельского клуба. В основном дос­тавались комические роли. Ему никто не давал уроки актерского мастерства, он играл по наитию, но зрители в зале смеялись до слез. Никто не учил и петь. Голос от природы был такой, что стоило с другом затянуть в лесу песню, слышно было в соседнем селе. А еще увлекался музыкой, самостоя­тельно научившись играть на гармошке. По настоянию матери глава семьи купил в Станиславе 9-летнему Степану инструмент. Поначалу у него не хватало сил даже меха развернуть, но со временем окреп и стал настоящим виртуозом.

– У нас в Западной Украине все время поют, – вспоминает начало своей музыкальной карьеры Степан Гевич. – Садятся ужинать – поют, отдыхают вечером на скамейке – тоже песню заводят. Я как-то сразу научился любую мелодию подбирать на слух. Это нравилось местным парубкам – парням пос­тарше. Они меня поначалу брали с собой на колядки, чтобы я играл, а потом предложили играть в клубе на танцах. Даже деньги хотели заплатить, но я отказался, настолько меня манили музыка и возможность выступать.

Труд Степана тогда все-таки оплатили, передав отцу 9 рублей. Так что у подростка была отличная мотивация развивать музыкальные способности, что он и делал, параллельно освоив игру на баяне и мандолине. К слову, та самая гармонь, купленная более 60 лет назад, сохранилась по сей день. Степан Николаевич по моей просьбе достал инструмент, растянул меха, заиграв так, будто и не было у гармони десятилетий простоя!

Талант гармониста уже тогда оценил односельчанин Василий Доронюк. Сразу после школы он поступил в музыкальное училище, стал со временем профессором, заслуженным работником культуры Украины. Они были хорошими школьными друзьями. Василий, приезжая на выходные в село, старался встретиться со Степаном, всякий раз говорил, что ему надо непременно поступать в музыкальное училище. Тот отмахивался: «Буду учителем физкультуры». Родители выбор сына не очень одобряли, но и не возражали.

Сразу после выпускных экзаменов Василий Доронюк сумел договориться с директором школы, забрал документы Степана и сам подал их в музыкальное училище Станислава. Гевичу ничего не оставалось, как поехать на экзамены. К ним он даже не готовился, решив, что если завалит, то это только к лучшему: тогда уж точно не будет преграды на пути к мечте стать учителем физкультуры. Домой вернулся, не дожидаясь результатов.

– Спустя несколько дней мы всей семьей работали в поле, и мама, загадочно улыбаясь, сообщила, что видела списки о зачислении в муз­училище, – рассказывает Степан Гевич. – Сделав театральную паузу, добавила: «Не прошел ты, Стэфку, не быть тебе музыкантом!» Я не успел обрадоваться, как отец обор­вал: «Зачем обманываешь? Скажи ребенку правду!» Так я попал в музыкальное училище, сам того не ведая и, по сути дела, не прикладывая абсолютно никаких усилий!..

На целину!

Музыкальное училище Степан Гевич окончил в 1962 году с отличием. Более того, стал одним из немногих выпускников, получивших направление в консерваторию. О таком повороте судьбы, открывающем огромные перспективы, можно было только мечтать, но жизнь молодого специалиста сделала крутой вираж.

Сейчас мало кто помнит, что в начале 60-х годов прошлого столетия во многих регионах начались перебои с хлебом, что вынудило советское правительство в 1962 году впервые в истории страны закупить за рубежом хлебное зерно. Это только подчеркивало важность ускорения темпов освое­ния целины, куда требовались все новые и новые люди. В том числе и культпросвет работники, собирательный образ которых воплотил известный по кинематографу Иван Бровкин.

В музыкальном училище тоже формировали команду на целину. От каждой группы выдвигали наи­более активных и идейных молодых людей. В их число попал и Степан Гевич. Его даже пригласили на радио, чтобы он рассказал о своем желании внести вклад в освоение залежных земель. Из его дирижерско-хорового отделения в Казахстан делегировали 7 человек. Примерно по столько же было и выпускников других отделений училища.

В назначенный день на вокзал из более чем двух десятков молодых специалистов пришли только... трое. Стоит ли говорить, что дирижерско-хоровое отделение представлял единственный Степан Гевич? Провожать Степана пришли двоюродные братья, дяди, родители. Было столько людей, что, казалось, все село собралось. Мама не скрывала слез, умоляя остаться дома. Ее любимый сын был непреклонен. Родители воспитали его человеком слова и дела, не меняющим на ходу свои решения.

Он легко запрыгнул в вагон, закинув наверх фанерный чемодан. В нем лежал спортивный костюм да сборник нот. Вагон был переполнен, даже сидеть негде было, не то что лежать. Парень, сложившись в три погибели, благо позволяла спортивная подготовка, устроился на верхней полке рядом с чемоданом. Так и доехал до Москвы.

Дорога в Казахстан была не легче, но все испытания в пути – ничто по сравнению с тем, каким предстал Целиноград. Первый день первоцелинник запомнил на всю жизнь: жара невыносимая, ветер такой, что сбивает с ног, везде пыль. Черные брюки мгновенно стали белыми, стряхивать пыль было бесполезно.

Степан Гевич попросил, чтобы его направили работать туда, где растут деревья, понимая, что иначе будет непросто адаптироваться. Его направили в село Балкашино. Это был районный центр, напоминающий большую деревню. Основные жители – потомки реп­рессированных, жившие своим устоявшимся тесным мирком.

В местном клубе работы по специальности не оказалось. Вернее, должность была в штатном расписании, но уже занята. И хотя тот человек не имел соответствующего образования, Степану предложили руководить драматическим кружком. Почти 2 месяца он жил в клубе, питаясь соленым подсушенным мясом, которое прислали родители в посылке.

Первое время пришлось спать на стульях, потом перебрался на чердак, потеснив там крыс. Такое соседство ему было не по душе. Степан все чаще думал, что так жить нельзя, надо что-то делать, желательно – продолжить учебу. Но как? Есть ли поблизости консерватория?

Его новые друзья рассказали, что ближайшая консерватория – в Алма-Ате, и даже помогли поз­вонить туда с переговорного пункта. Степану повезло, ему ответил Борис Васильевич Лебедев, эвакуированный в годы войны в Казахстан профессор Московской консерватории. Он сообщил, что прием на дневное отделение уже завершен, а вот на вечернее и заочное продолжается, так что, если поторопиться, можно успеть подать документы.

Степан тут же побежал домой. Сообщил хозяйке, на жительство к которой его определили буквально накануне, что ненадолго вынужден уехать. Из чемодана переложил в котомку спортивный костюм и ноты и налегке отправился в путь. Очень кстати оказались присланные отцом 10 рублей. Этих денег хватило и на проезд, и на питание в первое время в Алма-Ате.

Без музыки нельзя!

На спортивной площадке перед консерваторией молодежь играла в волейбол. Степан так соскучился по мячу, что переоделся в спортивный костюм, даже забыв, зачем приехал. На кромке площадки наблюдал за игрой, которая шла на выбывание, отмечая любительский уровень и постоянные промахи волейболистов.

И тут его позвали занять освободившееся место. Степан играл профессионально, не заметить этого было нельзя. После очередного мастерского удара, игроки удивились: «Ты откуда?» – «Из Украины!» – выпалил Степан. Спорт и на этот раз сослужил ему добрую службу. Оказалось, что все игроки – студенты консерватории. Узнав о его истории, ребята тут же забрали документы, помогли ему пройти все формальности.

По мере приближения экзаменов беспокойство Степана только нарастало. И не потому, что он сомневался в своей подготовке. Он не говорил на русском языке. В деревне все общались на украинском. В музыкальном училище сельский парень точно так же придерживался родной речи. Для экзамена он выбрал песню Дунаевского «Летите, голуби, летите…» на украинском языке. Преподаватели, собравшиеся на прослушивание, после первых же звуков стали слушать внимательнее. У абитуриента слух идеальный, ярко выраженный бас, диапазон голоса хороший. Его не стали останавливать, пока не допел все куплеты.

После экзаменов первоцелинника к себе в кабинет пригласил тот самый профессор Борис Лебедев, оказавшийся проректором по учебной части. И предложил учиться на дневном отделении. Степан тут же отказался, сос­лавшись, что его ждут на работе, там и чемодан остался. Профессор посоветовал не спешить с ответом, подумать, взвесить все за и против.

Выйдя из ректората, Степан сразу рассказал о разговоре новым друзьям. Те в один голос: «Да ты с ума сошел! Такая удача, соглашайся!» Степан тут же вернулся к проректору в кабинет, с порога выпалив, что согласен. Его фанерный чемодан так и остался в Балкашино, куда он больше не вернулся, с головой окунувшись в учебу в консерватории.

Прервать занятия пришлось только для службы в армии. Степана Гевича призвали в начале второго курса. Новобранцев не хватало, сказался демографичес­кий провал военных лет, так что об отсрочке не могло быть и речи.

Спорт, умение находить со всеми общий язык помогли быстро освоиться в армейском коллективе. Пара удачно продемонстрированных приемов самообороны оставили все попытки старослужащих насадить «дедовщину». Степан все делал быстро и с хорошим результатом, несмотря на то, что спать порой приходилось по 3 часа в сутки. Освоил азбуку Морзе, организовал армейскую самодеятельность, а вскоре ему поручили создать духовой оркестр. И хотя навыков игры на духовых инструментах не было, солдат справился и с этой задачей. Оркестр, которым руководил Степан, вскоре стал завсегдатаем конкурсов, смотров, играл на танцах.

Постепенно многие, с кем был призван, уволились в запас по сос­тоянию здоровья. Службу приходилось нести в радиотехнических войсках, станции находились под землей, и для физически слабых ребят нагрузка была непомерной. Степану же все было нипочем, он дослужился до старшего сержанта, возглавил отделение. О демобилизации даже не думал.

А когда командир части сказал, что служба завершилась и у него 3 дня на сборы, удивился, спросив, почему так рано, ведь 3 года службы завершались только через несколько месяцев. «Чудак ты, все домой рвутся, а ты все служить готов. Отправляйся на учебу!» – скомандовал офицер.

Оказалось, что в консерватории о талантливом студенте не забыли. Борис Лебедев написал командованию части письмо, напомнив, что у них почти 3 года служит студент. Начинается новый учебный год, и хорошо бы его отпустить пораньше, чтобы он вместе со второкурсниками приступил в сентябре к занятиям. За это Степан Николаевич до сих пор особо благодарен профессору. Не потому, что помог вырваться из армии, а за то, что попал учиться на курс, где в первый же день встретил свою первую любовь, ставшую перед государственными экзаменами его супругой, верной спутницей и главным творческим соратником. И это тоже один из поводов утверждать, что жизнь Степана Гевича расписана, как по нотам, людьми, которых он встретил…

После окончания учебы супруги отправились в Чимкент, получив распределение в педагогический институт культуры, хотя ректор консерватории предлагал им работу в Алма-Ате. Людмила Евгеньевна была дочерью декана вокально-хорового факультета Надежды Юмашевой. Но, как принципиальный человек, она не могла допустить, чтобы дочь с мужем получили поблажки при распределении. Так что молодые специалисты с матрасом и стопкой книг прибыли в Чимкент, первое время жили в общежитии, с головой окунувшись в работу и не обращая особого внимания на бытовые неурядицы.

Вскоре Степана Николаевича направили на учебу в ассистентуру при Ленинградском институте культуры. Он с честью выдержал экзамены на очное отделение, сдав на отлично даже немецкий язык, который изучал когда-то в сельской школе. Учеба здесь стала хорошим стимулом к творчеству, дала многое в плане повышения профессионального уровня.

Годы в Ленинграде наполнили жизнь новыми знакомствами и общением с людьми, большинство из которых были корифеями в своей сфере. К примеру, Степан Гевич познакомился с профессиональными настройщиками фортепиано. Это они внушили Степану Николаевичу, что у каждого человека в запасе должна быть еще как минимум одна специальность. И заинтересовали профессией ­настройщика, требующей не только тонкого слуха, знания музыки, но и физики, физиологии, анатомии. Аспирант проводил с ними ночи за инструментом, наблюдал, учился, пробовал. А когда ученик из Казахстана освоил новую науку, один из них подарил ему набор ключей по ремонту, регулировке и настройке фортепиано.

Степан Гевич окончил курсы по настройке и ремонту пианино и роя­лей в Москве. Сейчас он является членом Ассоциации фортепианных мастеров России и Европейского союза фортепианных мастеров (EVROPIANO). Имеет множество сертификатов по обслуживанию различных зарубежных и союзных марок пианино и роялей. Он единственный профессиональный ­настройщик фортепиано в Шымкенте. Постоянно учится, ежегодно на свои деньги участвует в мастер-классах ведущих специалистов мира. В прошлом году ездил в Москву, где опытом делились настройщики из Германии и Чехии.

Почти четверть века Степан Гевич возглавлял кафедру хорового дирижирования, преподавал, писал учебники и методические пособия, активно занимался общественной работой. Его имя известно в городе. В историю Шымкента он вошел как специалист, который практиковал выступления сводных хоров города и области. Он создавал и руководил хорами в школах, на химфарзаводе, в Доме учителя, в ДК «Цементник», в Казахском химико-технологичес­ком институте, страстно желая как можно больше людей приобщить к творчеству. Не жалел для этого своего времени. И все – по велению души, которую всегда переполняет музыка.

Он и сейчас продолжает работать. Профессор на кафедре музыкального образования одного из частных университетов передает свои знания и опыт студентам. Пишет научные статьи, издает пособия, хрестоматии, разрабатывает учебно-методические комплексы. А еще готовит аранжировки народных песен и оригинальных произведений казахских композиторов. Сейчас, к примеру, завершает работу над сборником песен акына из Тараза Аяза Бетбаева. Армейская привычка спать 3 часа в сутки зак­репилась на всю жизнь, позволяя все и всегда успевать.

Он из разряда тех людей, кого старость уж точно дома не застанет. Степан Николаевич все время в движении, направление которого порой зависит не от него. Пенсионер склонен считать, что какая-то неведомая сила ведет его по жизни, наполняя ее удивительными событиями, знаковыми встречами, питая новыми знаниями и творчеством.