Сквозь пламя и пепел: История «железного солдата» Боты Секебаева

Рождение из железа

Зима 1925 года в казахской степи выдалась лютой и снежной. Буран гнал тучи колючего снега по замерзшим долинам Павлодарского урочища Жаман-Шоқша. В такие дни даже степные волки искали укрытия, а люди – согревались молитвами и упованием.

В ту бурю, на краю урочища, в юрте скотовода Төребая родился мальчик. Его отец, охотник из рода Арғын – Сатылған Қаржас, в тот же день вернулся с охоты с необычной находкой — кусок древнего металлического орудия, истертого временем, найденный там, где его конь споткнулся в снежной целине. Забыв о добыче, он вернулся домой, где его встретила весть — жена Куляш родила ему сына.

«Бұл – Темірболат болады. Пусть будет крепким, как сталь», – сказал он, поднимая находку к свету костра и уповая на народную примету.

Мальчику дали имя Темірболат, что на казахском значит «железо и сталь». Имя это стало символом будущей судьбы — трудной, непреклонной и полированной испытаниями, как закаленный металл.

Вскоре суровая жизнь степи внесла свою лепту: младший брат Темірболата умер в младенчестве, а сам Төребай не вернулся с охоты. Судьба вдовы была решена по обычаям: Куляш выдали замуж за крепкого и уважаемого батыра Қанжығалы Секебая — степняка, не имевшего своих детей. Он принял мальчика как родного, дал свою фамилию — Секебаев, и прозвал его ласковым именем - Бота, «единственный верблюжонок». Так Темірболат Төребаев стал известен всем как Секебаев Бота.

Он рос любимцем семьи и степи: крепкий, живой, с глазами цвета угольного неба, в которых плясал огонек упрямства и радости жизни.

Бота быстро стал опорой для отца – ловким, сильным, умным. Он любил слушать рассказы стариков о подвигах батыров и тайнах предков, но сам не знал, что однажды станет частью еще большей истории.

Когда началась Великая Отечественная война, Бота было всего шестнадцать. 3 января 1943 года он с отличием окончил Павлодарскую школу механизации. А уже весной того же года, в 18 лет, по повестке Цюрупинского райвоенкомата был мобилизован в армию. Так он, юноша только начинавший жить, вошел в кровавую реку истории.

Через огонь и пули

Призывной пункт кипел, словно улей: одни мальчишки с рвением спешили, другие были сжаты страхом полной неопределенности. Бота шагал среди них смело как железный батыр. В 18 лет он уже знал уклад степной жизни, но теперь предстояло познать все тяготы войны.

После краткого обучения в школе санитаров и стрелков, он был направлен в 579-й стрелковый полк 209-й стрелковой дивизии. Части этой дивизии входили в состав 36-й армии Забайкальского фронта, и вскоре Бота, теперь уже красноармеец Секебаев, оказался в самом пекле.

С первых дней фронта он был не просто бойцом. Его назначили стрелком-санитаром — это означало: идти рядом с атакующими, вытаскивать раненых из-под огня, перевязывать под свистом пуль, тащить на себе бойцов, нередко ценой собственной жизни. Он научился накладывать жгут одной рукой и стрелять другой точно в врага.

Украина, осень 1943-го. На подступах к Днепру шли бои за каждую деревню. Грязь и дым сливались с кровью, и земля дрожала под ногами. Во время штурма очередного хутора под Полтавой Бота освободил от фашистского плена украинскую семью.

Весна 1945 года. Венгрия. Балатон. В это время началась последняя крупная попытка Вермахта прорвать оборону Красной Армии — операция «Весеннее пробуждение». Немцы бросили в бой танковые дивизии СС под прикрытием болот и лесов у озера Балатон. Это была не просто операция — это было отчаяние Гитлера, последний выдох его умирающей силы.

Бота оказался в самой гуще той битвы. Танки гремели, будто небо раскололось, земля уходила из-под ног. Он снова и снова вытаскивал раненых, несмотря на осколки и обстрел. Скольких он спас и скольким он вернул жизнь, счесть было невозможно.

Именно за эти бои он был представлен к награде. Медаль №3320985 «За отвагу» была вручена ему в полковом штабе, где комдив лично пожал ему руку.

Последний бой — на Востоке

После капитуляции Германии, пока Европа праздновала Победу, война для Боты ещё не закончилась. По приказу Ставки Верховного Главнокомандования его дивизия была переброшена в Забайкалье — на Дальний Восток. В августе 1945 года началась операция против Квантунской армии Японии.

Переход через пустыню Гоби стал испытанием не меньшим, чем артобстрелы. Пыль вгрызалась в лицо, днем жара поднималась до сорока, а ночью наступала морозная прохлада. Солдаты пехотинцы тащили на себе всё — провизию, патроны, орудия. Молодой Бота шёл бодро, нёс боекомплекты и бинты, помогал отставшим.

Когда началось контрнаступление, земля вновь загрохотала и стонала от снарядов. Войска 36-й армии отразили натиск японцев в районе Хайлара. В этих маньчжурских сопках санитар Бота снова был на передовой. Он вытаскивал раненых, перебинтовывал, останавливал кровь, делился последней водой. Там он познакомился с бойцом Каракановым Изатом — земляком из Баянаула. Вместе они прошли сотни километров, поддерживая друг друга, как родные братья. Изат, молчаливый и сдержанный, был противоположностью позитивному и общительному Боте, но в бою они дополняли друг друга идеально. В одном из бою они с трудом, врукопашную, пленили вражеского офицера – потомственного самурая, который активно и искусно сопротивлялся. Он был легко одет и намазан каким-то маслом, из-за чего выскальзывал прямо из рук как мыло. Красноармейцам долго пришлось с ним повозится, чтобы взять его живьем.

Победа в Маньчжурии была достигнута быстро, как удар грома. После подписания капитуляции Японии, когда бойцы разъезжались по домам, Изат сказал, что если когда-нибудь Бота захочет жениться, то он познакомит его со своей младшей сестренкой.

«Майра красавица, тебе под стать», - сказал он другу.

Бота улыбнулся впервые за долгое время.

«Тогда ты должен привести меня к ней», - ответил джигит.

Они пожали руки, и судьба начала писать свою мирную, но не менее трудную главу.

Мирные поля, послевоенные бои

1947 год. После четырех лет войны Бота вернулся домой — не триумфатором, а прошедшим огонь, воду и медные трубы воином, с глазами, в которых отражалась боль увиденного. Родной край — Галкино приветствовал его шумом степного ветра, пением жаворонок и шорохом сухой травы.

Встречали скромно и молча. Обнимали крепко. Старики, видя его награды, уважительно склоняли головы. Но сам Бота не считал себя героем — он просто знал цену этих медалей.

Вслед за ним в Галкино приехала спасенная на войне под Полтавой - Полина, 20-летняя украинка с золотистыми косами. Прожила она с Бота недолго. Уезжая с сыном - грудничком, она сказала:

«Ты прости меня, Боря, не смогла я тебя оторвать от степи, и прижиться я тут тоже не могу».

Послевоенные годы были не менее тяжелыми, шло активное восстановление страны. Деда назначили бригадиром машинно-тракторной станции. Снова пахота, опять техника, но теперь уже — мирная. Степь ждала сильных рук, а не военных рассказов.

В 1949 году Боту назначают директором Подхоза Баянаульского райздрава. В 1950-м он переходит в геологоразведку и работает в Александровской, а после Майкубенской ГРП.

Слово, данное на Дальнем Востоке, Бота сдержал. Он встретился с Аусапиянқызы Майрой, младшей сестрой боевого товарища Изата. Энергичная, с теплыми глазами и ласковым голосом, она сразу понравилась ему. Без лишних слов они поняли — будут вместе.

Женившись в 1955 году, Бота вернулся в профессию механика Лебяжинского колхоза. Возвели саманку, завели живность. Шли счастливые годы, в 1956 году у семьи родилась Сауле — моя мама, в 1958 - сын Рамазан, а в 1961 - еще дочь Сайран.

Шестидесятые — время великих строек. В ту пору, в 1962 году, в Экибастузском районе создавались несколько советских хозяйств. Так, на животноводческую точку Бескауга, где было всего три дома, приехал Бота и другие люди из разных профессий, чтобы образовать новый совхоз. Моему деду, как сильному и крепкому мужчине, поручили работу табунщика.

На новом месте Майра продолжала вести домашнее хозяйство, доила коз, варила сыр, выделывала шерсть, шила одежду — все, как в песнях о труде степняков. Но счастье не всегда держится долго.

1964 год выдался трагичным. В отдаленной зимовке Шубар-Озек от простуды умер Рамазан. Бота держался, как мог, но та зима измотала его основательно.

В стужу волки, обезумевшие от голода, напали на табун лошадей. Бота вооружившись охотничьей дубинкой, со своим «тобетом» - псом Кафтаном, ушел в буран защищать молодняк. Он отбил жеребят, но в погоне за последним косяком его конь споткнулся, и Бота получил тяжелую травму. Его спина была изодрана, поясница разорвана. Без сознания он был найден Майрой. Пес Кафтан пал в схватке со степными хищниками - убив матерого вожака стаи, он остановил нападение волков.

Боль выжигала тело Боты, как когда-то пули выжигали окопы. Майра не выдержала. Оставила его, уехала в город строить новую жизнь. Бота остался один — в опустошенном доме, нетрудоспособный и без сил, с разорванной судьбой. Рядом были только Сауле и Сайран. Родина, за которую он проливал кровь и пот, теперь была далека и безмолвна. Но он не сломался. Как ветеран воины Бота обратился с письмом в Москву — в Советский комитет ветеранов войны, к товарищу А.Маресьеву. Вскоре в степной аул сел самолёт санитарной авиации. Его забрали в Алма-Ату, в костно-хирургический институт. Девочек временно определили в алматинский детский дом.

В клинике он перенес множество операций и долго восстанавливался. Лечащий врач Н.Никай, на дедушке провел опытный эксперимент по замене позвоночников на искусственные. Впоследствии он на основе достигнутого результата защитил докторскую диссертацию.

Весна 1972 год. Трудоспособность Боты уже была подорвана, но дух — силен, как и прежде. Вернувшись с детьми в свое село, Бота застал дом в руинах. Все было опустошено — и вокруг, и внутри. Но судьба, как будто опомнившись, послала ему знак. Однажды утром он увидел, как к полуразрушенному сараю подходит большое стадо коз. В стаде был тот самый белый тек - козел, вожак с крестообразными рогами, которого он когда-то считал пропавшим. Односельчане сразу узнали — это стадо Боты. Никто не спорил.

«Степь не забывает своих защитников. Ты ей дал все, и она тебе вернула, вознаградила сполна», - сказал один из стариков.

С этого дня наступила вторая жизнь.

Сила рода — в потомках

К 1978 году старшая дочь, красавица Сауле выросла, и Бота выдал ее замуж за лично выбранного из многих сватавшихся женихов, парня, за честного и трудолюбивого Сағита. Бота называл его своим сыном,

«Спросите меня, кто мое дитя? Я скажу — Сағит», - говорил он.

Сағит уважал своего «қайын ата», купил ему автомобиль и ружье, возил на охоту и праздничные мероприятия.

В 1979 году Бота по инвалидности вышел на пенсию, в том же году он стал дедушкой и посвятил дальнейшую жизнь воспитанию молодого поколения.

Он не рассказывал о войне часто. Но если начинал — слушали все. Внуки Тілеу, Бексанат и Алпамыс смотрели на него с благоговением, в его голосе звучали боевые девизы «Урраа!», «За Родину!», «За Победу!».

«Никогда не бойтесь защищать родную землю», — говорил он.

Он учил их маршировать, точить ножи, снаряжать патроны и смазывать охотничье оружие. Его внуки выросли смелыми, патриотичными и целеустремленными, как он сам.

Память, ставшая силой

В 1985 году здоровье железного солдата дало слабину. Перед самой смертью, он сказал: — Дети мои, я устал, прилягу спать. Не будите меня, кто бы ни пришел… Но если это будет Иосиф Виссарионович — тогда разбудите. Ведь я воевал за Родину, за Сталина! Так, на 60-ом году сердце, прошедшее и огонь, и лед, остановилось тихо. Как военный марш, затухший в последний такт.

Прошли десятилетия, сменились времена, перестроилась идеология и обновлены государства. Но в доме, где когда-то звучал голос железного деда, по-прежнему бережно хранятся его медали, старая, выцветшая фотография, где он молодой воин – герой Секебаев.

Бота Секебаев похоронен в селе Бескауга Экибастузского района. Он прожил жизнь не только отважного бойца, но и ответственного труженика. Его путь — это летопись семьи, переплетение мужества и боли, труда и любви. В его глазах всегда горел огонь — не разрушения, а стойкости. Он ушел, не оставив за собой пустоты — за ним осталась земля, которую он защищал, и потомки, которые несут его имя с честью.

Внуки Секебаева стали его продолжением. Все трое, как когда-то мечтал сам Бота, стали военными офицерами — защитниками Родины. Род героя продолжил служение и нести частицу деда. Его имя высечено не только на мемориальном мраморе, но и в сердцах потомком — как символ несгибаемой воли и настоящей любви к Родине.