Хлопковая лихорадка

На ценообразовании в этом году сказались санкции против России – крупного импортера хлопковой продукции. Один из известных трейдеров из этой страны, работавший с казах­станскими хлопкоробами много лет, вынужденно отказался от сотрудничества.

– Сложившаяся геополитическая ситуация вдвое увеличила стоимость доставки сырья, – по­ясняет Турганбек Оспанов. – К тому же во всем мире идет повышение стоимости продуктов питания, а на сырье, наоборот, цена падает, так как спроса нет. С начала хлопковой страды котировка на Ливерпульской бирже снизилась почти на треть. Хлопковые компании бояться обанкротиться и не соглашаются поднимать закупочную цену, предлагая 1 600 долларов за тонну сырца, а хлопкоробы настаивают на 2 000, а то и 2 200 долларах.

Ясно одно: нынешнее повышение трейдерами и владельцами хлопкозаводов закупочной цены – мера разовая, по большому счету, не решающая проблем, накопившихся в хлопководстве.

– У нас всех будет зависимость от трейдерских компаний до тех пор, пока не будет развиваться отечественная текстильная промышленность, собственное производство, – делает вывод Турганбек Оспанов. – Возьмем, к примеру, Узбекистан. У них около 4 тысяч мелких, средних и крупных текстильных предприятий и цехов. Они сами перерабатывают волокно и выпускают изделия из текстиля. У нас же среди действующих фабрик осталась только «Азала Коттон», на долю которой приходится переработка 10 процентов производимого в области волокна. Все остальное идет на экспорт.

Кластер как панацея

Механизм спасения и развития отрасли очевиден: создание хлопково-текстильного кластера. Его формирование позволит снизить экспорт волокна и развить собственное хлопчатобумажное, текстильное и швейное производство. О необходимости двигаться именно по такому пути заговорили еще на заре независимости страны.

Государство поддержало строительство современных предприятий по выпуску хлопчатобумажной пряжи, текстильных предприятий. Даже построили в Шымкенте свободную экономическую зону (СЭЗ) «Оңтүстік», изначально ориентированную на развитие хлопково-текстильного кластера. Более дешевая электроэнергия, облегченный налоговый режим СЭЗ должны были обеспечить конкурентоспособность отечественному производству пряжи и ткани. До 2030 года предусмотрены льготы и преференции. Вот только от создания в СЭЗ хлопково-текстильного кластера со временем отказались, взяв ориентир на развитие легкой промышленности.

Десятки, если не сотни миллиардов тенге потрачены, но увязать в единую цепочку земледельцев и переработчиков так и не получилось. Дали о себе знать особеннос­ти текстильной отрас­ли, сказались проблемы с рентабельностью культуры, да и существующие предприятия по переработке сырца не удалось подтянуть на должный уровень.

Казалось бы, хлопчатник не обделен вниманием, был даже принят Закон «О развитии хлопковой отрасли», что говорит само за себя. Но даже это не помогло решить системные проблемы отрасли.

Хлопководство сегодня имеет низкую эффективность. Выход готовой продукции низкий, а, следовательно, получаемая прибыль несоразмерна с высокими затратами земледельцев. При этом как процветала на юге монокультура, так и процветает, хотя это отрицательно сказывается на плодородии почв, урожайности, качестве продукции.

В 2014 году Правительство разработало Комплексный план по диверсификации посевных площадей хлопка Мактааральского района с задачей сократить посевы на треть. Что в итоге? Если в 2016-м посевы сократились – хлопчатник высеяли на 109,6  тыс. га, то уже в следующем году площадь увеличили до 134,6 тыс. га. Постепенно разговоры о необходимости менять структуру поля сошли на нет, хотя кое-кто все же перешел на бахчу и овощи.

В текущем году под хлопчатник отвели 126 тыс. га. Это на 16 тыс. га больше, чем в 2021-м. Рост объясняется высокой закупочной прошлогодней ценой, подтолкнувшей хлопкоробов идти проторенной дорожкой.

Развитие хлопководства сдерживает комплекс причин. Причем каждый год может рождать новую проблему. Например, мактааральцы потеряли часть урожая из-за нашествия сельскохозяйственных вредителей. На урожайнос­ти сказываются нерешенные вопросы по орошению земель. Не налажен до конца учет воды, подаваемой к каждому каналу и полю, нет водомерных устройств, графиков полива.

Из-за низкой материально-технической базы не выдерживается технологическая карта возделывания почвы. Редко кто проводит текущую планировку полей, глубокое рыхление.

Против хлопкоробов играет и сложившаяся система сотрудничества с хлопкоочистительными заводами. При закупе урожая сырца анализы на влажность и засоренность сырья не проводятся. На заводах не придерживаются существующих норм выхода готовой продукции, превышая чуть ли не в два раза нормы потерь. Неудивительно, что затраты земледельцев не окупаются.

Естественная убыль при переработке хлопка не должна превышать 3–5%, на выходе должно быть 33% волокна, 53-54% – семян, 3,5% – линта и 1,5% – улюка. Естественный угар допустим на уровне от 3 до 5%. Сейчас же этот показатель – 11-12% даже на новых заводах. Турганбек Оспанов говорит – это следствие того, что переработчики не меняют оборудование, подшипники, ремни, колосники, избегая дополнительных трат. В итоге при переработке увеличивается естественная убыль, достигающая миллиардов тенге. Это деньги, не полученные хлопкоробами. Заводы перекладывают потери на плечи крестьян.

– Качество волокна упало, потому что трейдеры не сдают его текстильным фабрикам, а выступают в роли перекупщиков, – утверждает Турганбек Оспанов. – По большому счету, никому не интересно качество, вот и перестали крестьяне думать о сортности волокна.

Из худого семени…

Свою ложку дегтя в общую картину вносит и то, что крестьяне каждую весну мечутся в поисках качественного посевного материала, но не всегда его находят. До продажи частному лицу государственного семенного завода его мощность перекрывала потребности всего Мактааральского района, на две трети заполняющего хлопковые бунты области. Это было единственное предприятие, где проводилась химическая обработка семян.

Заведующий отделом селекции и семеноводства НИИ хлопководства Сабыр Махматжанов обращает внимание, что скоро и семеноводческих хозяйств в регионе не останется. Сейчас их всего 6, а еще 15 лет назад было 18.

– Резкое сокращение произо­шло из-за отсутствия поддерж­ки семеноводческих хозяйств, – уверен Сабыр Партович.– Поддержка со стороны государства прекратилась более десяти лет назад. Отменены и субсидии на возделывание хлопчатника. Сейчас субсидируется только приобретение семян. Если КХ приобретает семена у семеноводческого хозяйства, то государство ему компенсирует половину стоимости, а семенное хозяйство остается ни с чем, притом что несет большие расходы по содержанию персонала, техники, то есть семенные хозяйства приравняли к обычным КХ.

НИИ хлопководства ежегодно заготавливает 60–70 тонн репродуктивных семян. Этого было бы достаточно. Однако из названного объема элитные семеноводческие хозяйства заготавливают всего 2 тыс. тонн семян при потребности около 3,5 тыс. тонн. Оставшуюся часть заменяют низкосортные семена, а то и технические, или же ввозятся семена не районированных сортов.

Хлопкоочистительные заводы не заморачиваются качеством семян. При переработке сырца в трубах остаются семена предыдущих сортов, это все смешивается и чистосортность теряется.

Сабыр Махматжанов выход из ситуации видит в обеспечении государством семеноводов мини-цехами, чтобы они сами заботились о сохранении чистоты сорта.

– В семеноводстве важны все нюансы, включая заготовку, складирование и хранение, – говорит он. – Раньше семеноводческие хозяйства на заводах сдавали свое сырье по красному бланку. Этот сырец собирали в отдельный бунт, обеспечивали особый уход, вентилирование. На протяжении двух месяцев шло дозревание семян, и только потом его отправляли на переработку, в ходе которой разделяли по фракциям. Сейчас ничего подобного нет, в итоге образуется сортосмесь, при посеве которой рассчитывать на высокий урожай не стоит.

Специалисты предупреждают: если существующий ныне подход к семеноводству продолжится, то страна рискует потерять генофонд. Если срочно не увеличить количество семенных хозяйств, то цепочка поставки качественных семян может прерваться, а хлопкоробы окончательно впадут в зависимость от других стран. А здесь таится другая опасность.

Китайские, турецкие и даже узбекские семена имеют более высокий вегетационный период, культура созревает позже, позже раскрываются коробочки и позже начинается сбор. Это неприемлемо, учитывая, что Южный Казахстан является самой северной в мире зоной хлопкосеяния. Здесь не всегда хватает суммарных эффективных температур, чтобы урожай вызрел.

В отдельные годы из-за ранних осенних холодных дождей часть хлопка остается неубранной. Были годы, когда урожай зимовал на полях. Вот и нынешней осенью примерно десятая часть посевов из-за затянувшихся дож­дей остается без проведения первого съема урожая. Между тем, непогода снижает качество волокна, а хлопкоробы теряют доходы.

Не просто вырастить, а переработать

Не спасло ситуацию и строительство нового современного завода по переработке хлопчатника. Из целого ряда суперсо­временных прядильно-ткацких и текстильных фабрик, построенных в Шымкенте, сейчас работает только одна – «Азала Коттон». Причину остановки четырех предприятий объясняют влиянием мирового кризиса.

В 2011 году произошло резкое повышение мировых закупочных цен на хлопок. Стоимость хлопка-волокна I сорта на Ливерпульской бирже до 1 января 2010 года составляла около 1 300 долларов за тонну. Через год она подскочила до 2 500, а с 1 января 2011-го подобралась к 5 000 долларов, показав за два года почти 4-кратный рост.

И даже удешевление сырья нынче не спасает переработчиков.

– Мы тоже находимся на грани банкротства, – так оценивает нынешнее состояние предприятия директор фабрики по производству пряжи ТОО «Азала Коттон» Бекет Турсынханов. – Все лето нам пришлось отправлять людей в отпуска без содержания, чтобы продержаться до нового урожая. 85% своих тканей мы экспортировали, но война в Украине порушила отработанные безопасные логистические цепочки поставок, и мы вынуждены просить государство обратить на нас внимание. Главная проблема текстильщиков в том, что необходима огромная сумма оборотных средств для закупа сырья. У нас это 5 тысяч тонн волокна в год стоимостью порядка 10 млн долларов, или около 5 млрд тенге. Мы вынуждены заморозить такой объем средств в сырье и платить банковский процент по кредиту, иного пути обеспечить себя сырьем при существующем порядке вещей просто нет. Мы запросто можем оказаться в той же ситуации, в которой свое время оказались наши коллеги.

Бекет Турсынханов считает, что рынок хлопка у нас уж слишком либерален: может приехать любой, кто пожелает, из Малайзии, России, Турции, Китая, закупить сырец, переработать в волокно и вывезти сырье. Это получается очень доходный бизнес. Другой вопрос – дальнейшая переработка, являющаяся длинным и затратным путем. Отсюда, по его мнению, и тот перекос, который мы наблюдаем в последние годы: при СССР на юге было 6 перерабатывающих заводов, теперь их 22, а текстильная фаб­рика – одна, хотя еще недавно их было 5. И эта тенденция почему-то никого не настораживает.

– Нам срочно нужна системная программа, как это сделали в Узбекистане, запретив вывоз волокна и построив за пять лет порядка полутора сотен текстильных фабрик, перерабатывающих сейчас 700 тысяч тонн волокна, – делится своим видением перс­пективы Бекет Турсынханов. – У нас же ежегодный объем сырья составляет 70–80 тысяч тонн хлопковолокна, и с ним мы со­владать не можем. А в Узбеки­стане уже ставят новую задачу, планируя с 2028  года запретить продажу пряжи, разрешив экспортировать только ткани. Почему мы не можем из собственного сырья шить постельное белье для больниц, которых под одну тысячу, обеспечивать школьников формой, а военнослужащих – обмундированием?

Мой собеседник настроен пессимистично, особо не надеясь на поддержку со стороны государства, хотя на столе давно лежат расчеты, доказывающие, что при ориентации на внутренний рынок можно было бы запустить за короткий срок все 4 простаивающие фабрики. Текстильщики могли бы производить не только хлопчатобумажные ткани, но и шерстяные, смесовые, шить ту же спецодежду, которая сейчас покупается за рубежом.

Появились бы тысячи рабочих мест, развивалась отечественная промышленность, казну пополняли налоги, ведь рентабельность текстильного производства составляет 3–7% и возрастает до 25–35% только на швейном переделе.

Глубокий передел не замедлил бы сказаться и на доходах хлопкоробов, чья продукция бы шла с поля на переработку, минуя посредников, по более высокой цене. И тогда бы вряд ли хлопкоробы, бросив работу в поле, тратили погожий день на обивание порогов акимата или стояние на дороге.

– Людей, занимающихся возделыванием хлопчатника, надо просто переобучить, дать инструменты, дать технику, обеспечить семенами, и они будут другими культурами заниматься, – говорит независимый эксперт Кирилл Павлов. – Хлопчатник дает очень низкую доходность. Они там даже тысячу долларов с одного гектара не получают. Это очень мало, учитывая, что на люцерне можно заработать в два раза больше при значительно меньших проблемах. При этом земля будет восстанавливаться, почва обогатится азотом. Хлопчатник же забирает из земли все минералы, полезные вещества. На хлопке мы нерационально используем воду.

Депутат Мажилиса Парламента Кайнар Аббасов, не понаслышке зная положение дел в отрасли, направил депутатский запрос вице-премьеру Роману Скляру, изложив свое видение решения проблемы.

– Хлопок является основным источником доходов крестьян, от доходов по его реализации зависит социально-экономическое положение более одного миллио­на жителей Туркестанской облас­ти, – отметил Кайнар Аббасов. – Поэтому нынешняя ситуация вызывает серьезную социальную напряженность. Крестьяне не могут рассчитаться по долгам, кредитам и иным обязательствам. На мой взгляд, ненормально, что в хлопкосеющем регионе нет ни одной текстильной фабрики.

Выход из ситуации депутат видит в создании местными исполнительными органами стабилизационного фонда по закупу хлопковолокна у крестьянских хозяйств, а пока же предлагает поручить Аграрной кредитной корпорации решить вопрос пролонгации по кредитам до реализации продукции крестьянами, выделить финансирование на весенне-полевые работы с 10 нояб­ря в объеме 10 млрд тенге.

Для улучшения качества казахстанского хлопка и его продвижения на мировой рынок мажилисмен предлагает разработать и внедрить государственную программу развития хлопководства с привлечением местных властей и производителей хлопка.

Для обсуждения вопросов по развитию хлопковой отрасли в Туркестан приехали представители ряда министерств.

– В этом году цены на хлопок оказались не совсем стабильными, что вызвало недовольство хлопковых агроформирований, – озвучил свою позицию аким Туркестанской области Дархан Сатыбалды. – Это обусловлено тем, что сырьевой сектор хлопковой отрасли ориентирован на экспорт, так как текстильный и швейный кластеры в регионе формируются не на должном уровне. Наши фермеры зависят от иностранных трейдерских компаний. Считаю, что следует поддержать агроформирования и рассмотреть пути решения проб­лемы. Мы заинтересованы в том, чтобы аграрии нашей области занимались своим делом и имели возможность содержать семьи.

Этот вопрос, кстати, будет рассмотрен на предстоящем заседании Правительства.

Предприниматели области предложили ряд решений хлопковой проблемы. Речь идет о развитии хлопкового кластера и легкой промышленности (текстильной, швейной), разработке новой гос­программы по развитию хлопчатобумажной отрасли, строи­тельстве и расширении заводов по переработке хлопка, а также текстильных и швейных фабрик, внедрении новых паспортов для приобретения и реконструкции оборудования, предоставлении агроформированиям возможнос­ти возмещения инвестиционных затрат на 50%.

Была также озвучена идея об определении цен на хлопок-сырец и предоставлении возможности для закупа на хлопковых заводах. Кроме того, озвучено предложение о предоставлении крупных льготных долгосрочных кредитов через АО «Аграрная кредитная корпорация» и банки второго уровня.

Министерству торговли и интеграции в целях увеличения объемов экспорта хлопка и поддержки инвесторов предложено рассмотреть возможность снижения тарифов на железнодорожные грузовые перевозки на 50%. Комитету по инвестициям Министерства иностранных дел предлагается рассмотреть со­вместно с посольствами стран-импортеров хлопкового волокна (Турция, Китай, Беларусь, Россия, Чехия, Узбекистан, Молдова, Латвия, Бельгия, Германия) вопрос привлечения инвесторов для развития хлопкового кластера.