Казахстанские соколы
1150
Елена БРУСИЛОВСКАЯ
До войны Михаил Шнырев работал инструктором Алматинского аэроклуба. А приехал он в город в далеком 1938 году из Запорожья для создания здесь первого в Казахстане аэроклуба. Такой опыт у него уже был – до войны организовывал аэроклубы на Украине. В Казахстане начал работать командиром звена, затем начальником летной части. Здесь познакомился с летчиком Алексеем Павловичем Долговым, ставшим ему близким другом. А когда началась война, друзья сели за штурвалы боевых самолетов. Им повезло – попали в один штурмовой авиационный полк, и оба командовали эскадрильями штурмовиков ИЛ-2. Первое боевое крещение получили под Ворошиловградом.
В семейном архиве сохранились не только фронтовые фотографии Михаила Агеевича и его боевых друзей, но и вырезки из газет того времени. Вот, например, статья из "Казахстанской правды", опубликованная в военном 1944 году, которая называлась "Они из Казахстана". Ее автор Юрий Казьмин писал: "Добрая слава живет на фронте о народных рыцарях Алексее Долгове, Леониде Ермаке и Михаиле Шныреве – воспитанниках школы летчиков в Казахстане. Они скромны, как и все наши воины, чудо-богатыри, идущие в бой, овеянные величием победных знамен советского народа".
Как вспоминает дочь Михаила Шнырева – Наталья Новикова, рассказывая о войне, ее отец говорил не столько о себе, сколько о боевых друзьях. Для него святым было понятие "фронтовое братство". В семье сохранились и воспоминания Михаила Агеевича о том, например, как в конце 1942 года прибыл он в 175-й штурмовой авиационный полк на должность командира авиаэскадрильи.
В бой идут одни старики
– "Безлошадного" народа тогда у нас собралось много, – писал он. – Это была в основном неопытная молодежь, окончившая училище. Далеко не многих счастливчиков зачисляют в маршевые боевые полки, улетающие на фронт. К тому же наш командир полка был весьма разборчив, молодежь брать не хотел, да и на нас посматривал искоса: какие, мол, там из нас, аэроклубовцев, комэски.
В один из декабрьских морозных дней нас встретили три парня. Не сразу узнали мы своих бывших питомцев. Николай Ковалевский, Вячеслав Голубев и Анатолий Исхаков перед самой войной закончили Алма-Атинский аэроклуб и были направлены на учебу в военное летное училище. Перебивая друг друга, ребята поведали нам о своей "нескладной" жизни: "Сидим здесь уже давно, никто нас не берет, потому что не имеем опыта. Ну когда же будем воевать? Так скоро и летать разучимся!" У Анатолия Исхакова в глазах обида, просьба, надежда. Память восстанавливает "историю" Исхакова.
…Осенью предвоенного года в приемной комиссии аэроклуба высокий, ладно сложенный парень из Узун-Агача уговаривал поочередно всех, чтобы его приняли учиться на летчика. Ему уже отказали в приеме, так как до 18 лет, согласно свидетельству о рождении, ему не хватало целого года. Но на следующий день, а это был последний день приема, Исхаков с достоинством положил на стол комиссии заключение судмедэкспертизы, что ему установлен возраст в 18 лет! Трудно было устоять перед настойчивостью и таким страстным желанием парня стать летчиком – он был принят в аэроклуб. И вот теперь стоит передо мной пилот ВВС, младший сержант Анатолий Исхаков.
Привел я своих подопечных перед грозные очи нашего командира, а тот и слушать не хочет, мол, "салаг" брать не буду. Правда, внешний вид моих ребят, действительно, был не в их пользу: старые серые солдатские шинели до колен, ботинки с обмотками, летние пилотки (это в декабре-то!). На петлицах по одному треугольничку. Скажем прямо, вид далеко не боевых летчиков, а тем более грозных штурмовиков.
Неожиданные события заставили командира изменить своим принципам. Дело в том, что нашему полку должны были вручаться именные самолеты "Валериан Куйбышев", построенные на личные сбережения тружеников города Куйбышева, что и ускорило комплектование полка летным составом.
Многолетний опыт летного обучения в аэроклубах и летном училище помог нам в короткий срок подготовить эскадрилью к боевым действиям. При подборе пар я взял себе ведомым летчика Анатолия Исхакова и не ошибся в нем. Вскоре фронтовая газета писала, что в одном воздушном сражении офицеры Николай Ковалевский и Анатолий Исхаков на самолетах "Валериан Куйбышев" сбили по одному вражескому самолету. Не нужно рассказывать, как велико было чувство гордости за наших воспитанников. Значит, и наш труд в аэроклубе не пропал зря.
Он повторил подвиг Гастелло
5 июля 1943 года разгорелись тяжелые бои на Орловско-Курской дуге. Форсировав реку Северный Донец, немцам удалось вклиниться в оборону советских войск. Полку, где служил Михаил Шнырев, была поставлена задача – уничтожить вражеские переправы.
– Как прикрываются переправы, мы знали, но то, что увидели, подлетая к цели, превзошло все наши ожидания, – вспоминал он. – Представшую перед нами картину трудно даже описать.
…Вечерело. Свинцово-бурое небо войны не пропускало больше лучей заходящего солнца. От десятков тысяч зенитных разрывов оно стало зловещим и страшным. Огненный многослойный шквал зенитных трасс стал сплошной стеной, преграждая путь к цели. Сотни самолетов с обеих сторон ведут беспрерывные воздушные сражения.
Первой идет на цель эскадрилья Алексея Долгова. Я видел, как тот удачно сбросил бомбовый груз и начал второй заход. И вдруг самолет Долгова загорелся – в него угодил вражеский снаряд. Оставалось только одно – прыгать. Но под ним вражеская территория. И объятый пламенем самолет повернул туда, где находилось скопление немецких складов и техники. Раздался мощный взрыв…
Когда спустя несколько дней этот район освободили наши войска, мы, его боевые друзья, отдали последние почести герою, повторившему подвиг Николая Гастелло.
Но это было потом, а пока в дыму разрывов уже трудно было разглядеть очертания наших самолетов. Какие же нужно иметь силу воли, отвагу и мужество, чтобы преодолеть чувство страха, сохранить холодный рассудок, не свернуть с боевого курса, а ринуться в смертельно-страшное месиво из огня и стали и выполнить боевой приказ!
На переправе скопище живой силы, танков и другой техники врага. На большой скорости с пикирования обрушиваем мощный огонь наших "Илов" на головы фашистов, а бомбы накрывают переправу. Задание выполнено. Выходя из атаки на низкой высоте, с горечью не досчитываю трех экипажей. Не видя наших истребителей прикрытия, приказываю заместителю уходить на свой аэродром, а сам возвращаюсь на выручку товарища. Вижу, как мой ведомый Толя Исхаков на малой скорости "тянет" подбитого "Ила" на свою территорию, а его атакуют два "мессера".
Со страшной злобой бросаюсь на фашистских стервятников, открываю огонь из всех огневых точек, какие только еще стреляют, и устраиваю вокруг своего бедняги такую "карусель", что немцы не выдерживают и отваливают, избегая столкновения со взбесившемся "Илюшей". Сопровождаю Анатолия до посадки. Израненную машину он посадил без шасси в расположении своих войск.
С мечтою о небе
С Анатолием мы встретились на следующий день в медсанбате. Обычно неразговорчивый, Толя заговорил о доме, Узун-Агаче, родителях. Поведал тогда мне Анатолий еще о том, что он прошел из Узун-Агача в Алма-Атинский аэроклуб пешком 60 км. Мать не дала ему денег на проезд, возражая против выбора сыном опасной профессии.
За новой справкой, устанавливающей его возраст, он отправился домой опять пешком, причем большую часть пути бежал, боясь опоздать. Получив, наконец, нужную справку, он в третий раз вновь прибежал в город! Если бы кто другой рассказал мне все это, я бы ему не поверил, но это говорил Толя, а ему не верить было нельзя. Летал Анатолий смело, уверенно, красиво. Мне всегда было приятно видеть в боевом строю рядом с собой доброе, приветливое, улыбающееся лицо моего юного ведомого.
Но однажды из боевого задания Анатолий Исхаков не вернулся. Подбитым огнем зенитной артиллерии в районе Краматорска, он совершил посадку на территории, занятой врагом. О дальнейшей его судьбе никто из нас ничего не знал. Трое суток мы жили под тяжестью печальной мысли об утрате нашего боевого товарища. Но вот случилось чудо – на четвертый день, измученный и больной, в часть вернулся Анатолий. Скупо и немногословно он доложил командиру, как перешел линию фронта, минное поле, как форсировал холодную осеннюю речку.
Простуженные почки и воспаление легких надолго приковали Толю к больничной койке. После лечения – снова в строй.
Он геройски погиб в одном из воздушных боев ранним утром 11 мая 1944 года. За успешное выполнение боевых заданий в борьбе с немецкими захватчиками 20-летний мастер штурмовых ударов, старший лейтенант, коммунист Анатолий Кабирович Исхаков был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной Войны и Красной Звезды. Много мы потеряли в войну друзей, и все они нам бесконечно дороги, однако утрата и гибель Толи Исхакова, юного, еще не узнавшего жизни парня, была особенно тяжелой. Этот 17-летний паренек из Узун-Агача прибавил себе год и пробежал 180 км, чтобы только стать летчиком".
...Давно ушел из жизни и отважный летчик Михаил Шнырев, на счету которого десятки сбитых немецких самолетов – он умер в 1986 году. Но дети и внуки фронтовиков помнят дорогих для них людей, помнят и никогда не забудут их героические дела, не забудет и тех, кто сложил свои головы за Родину.
В семейном архиве сохранились не только фронтовые фотографии Михаила Агеевича и его боевых друзей, но и вырезки из газет того времени. Вот, например, статья из "Казахстанской правды", опубликованная в военном 1944 году, которая называлась "Они из Казахстана". Ее автор Юрий Казьмин писал: "Добрая слава живет на фронте о народных рыцарях Алексее Долгове, Леониде Ермаке и Михаиле Шныреве – воспитанниках школы летчиков в Казахстане. Они скромны, как и все наши воины, чудо-богатыри, идущие в бой, овеянные величием победных знамен советского народа".
Как вспоминает дочь Михаила Шнырева – Наталья Новикова, рассказывая о войне, ее отец говорил не столько о себе, сколько о боевых друзьях. Для него святым было понятие "фронтовое братство". В семье сохранились и воспоминания Михаила Агеевича о том, например, как в конце 1942 года прибыл он в 175-й штурмовой авиационный полк на должность командира авиаэскадрильи.
В бой идут одни старики
– "Безлошадного" народа тогда у нас собралось много, – писал он. – Это была в основном неопытная молодежь, окончившая училище. Далеко не многих счастливчиков зачисляют в маршевые боевые полки, улетающие на фронт. К тому же наш командир полка был весьма разборчив, молодежь брать не хотел, да и на нас посматривал искоса: какие, мол, там из нас, аэроклубовцев, комэски.
В один из декабрьских морозных дней нас встретили три парня. Не сразу узнали мы своих бывших питомцев. Николай Ковалевский, Вячеслав Голубев и Анатолий Исхаков перед самой войной закончили Алма-Атинский аэроклуб и были направлены на учебу в военное летное училище. Перебивая друг друга, ребята поведали нам о своей "нескладной" жизни: "Сидим здесь уже давно, никто нас не берет, потому что не имеем опыта. Ну когда же будем воевать? Так скоро и летать разучимся!" У Анатолия Исхакова в глазах обида, просьба, надежда. Память восстанавливает "историю" Исхакова.
…Осенью предвоенного года в приемной комиссии аэроклуба высокий, ладно сложенный парень из Узун-Агача уговаривал поочередно всех, чтобы его приняли учиться на летчика. Ему уже отказали в приеме, так как до 18 лет, согласно свидетельству о рождении, ему не хватало целого года. Но на следующий день, а это был последний день приема, Исхаков с достоинством положил на стол комиссии заключение судмедэкспертизы, что ему установлен возраст в 18 лет! Трудно было устоять перед настойчивостью и таким страстным желанием парня стать летчиком – он был принят в аэроклуб. И вот теперь стоит передо мной пилот ВВС, младший сержант Анатолий Исхаков.
Привел я своих подопечных перед грозные очи нашего командира, а тот и слушать не хочет, мол, "салаг" брать не буду. Правда, внешний вид моих ребят, действительно, был не в их пользу: старые серые солдатские шинели до колен, ботинки с обмотками, летние пилотки (это в декабре-то!). На петлицах по одному треугольничку. Скажем прямо, вид далеко не боевых летчиков, а тем более грозных штурмовиков.
Неожиданные события заставили командира изменить своим принципам. Дело в том, что нашему полку должны были вручаться именные самолеты "Валериан Куйбышев", построенные на личные сбережения тружеников города Куйбышева, что и ускорило комплектование полка летным составом.
Многолетний опыт летного обучения в аэроклубах и летном училище помог нам в короткий срок подготовить эскадрилью к боевым действиям. При подборе пар я взял себе ведомым летчика Анатолия Исхакова и не ошибся в нем. Вскоре фронтовая газета писала, что в одном воздушном сражении офицеры Николай Ковалевский и Анатолий Исхаков на самолетах "Валериан Куйбышев" сбили по одному вражескому самолету. Не нужно рассказывать, как велико было чувство гордости за наших воспитанников. Значит, и наш труд в аэроклубе не пропал зря.
Он повторил подвиг Гастелло
5 июля 1943 года разгорелись тяжелые бои на Орловско-Курской дуге. Форсировав реку Северный Донец, немцам удалось вклиниться в оборону советских войск. Полку, где служил Михаил Шнырев, была поставлена задача – уничтожить вражеские переправы.
– Как прикрываются переправы, мы знали, но то, что увидели, подлетая к цели, превзошло все наши ожидания, – вспоминал он. – Представшую перед нами картину трудно даже описать.
…Вечерело. Свинцово-бурое небо войны не пропускало больше лучей заходящего солнца. От десятков тысяч зенитных разрывов оно стало зловещим и страшным. Огненный многослойный шквал зенитных трасс стал сплошной стеной, преграждая путь к цели. Сотни самолетов с обеих сторон ведут беспрерывные воздушные сражения.
Первой идет на цель эскадрилья Алексея Долгова. Я видел, как тот удачно сбросил бомбовый груз и начал второй заход. И вдруг самолет Долгова загорелся – в него угодил вражеский снаряд. Оставалось только одно – прыгать. Но под ним вражеская территория. И объятый пламенем самолет повернул туда, где находилось скопление немецких складов и техники. Раздался мощный взрыв…
Когда спустя несколько дней этот район освободили наши войска, мы, его боевые друзья, отдали последние почести герою, повторившему подвиг Николая Гастелло.
Но это было потом, а пока в дыму разрывов уже трудно было разглядеть очертания наших самолетов. Какие же нужно иметь силу воли, отвагу и мужество, чтобы преодолеть чувство страха, сохранить холодный рассудок, не свернуть с боевого курса, а ринуться в смертельно-страшное месиво из огня и стали и выполнить боевой приказ!
На переправе скопище живой силы, танков и другой техники врага. На большой скорости с пикирования обрушиваем мощный огонь наших "Илов" на головы фашистов, а бомбы накрывают переправу. Задание выполнено. Выходя из атаки на низкой высоте, с горечью не досчитываю трех экипажей. Не видя наших истребителей прикрытия, приказываю заместителю уходить на свой аэродром, а сам возвращаюсь на выручку товарища. Вижу, как мой ведомый Толя Исхаков на малой скорости "тянет" подбитого "Ила" на свою территорию, а его атакуют два "мессера".
Со страшной злобой бросаюсь на фашистских стервятников, открываю огонь из всех огневых точек, какие только еще стреляют, и устраиваю вокруг своего бедняги такую "карусель", что немцы не выдерживают и отваливают, избегая столкновения со взбесившемся "Илюшей". Сопровождаю Анатолия до посадки. Израненную машину он посадил без шасси в расположении своих войск.
С мечтою о небе
С Анатолием мы встретились на следующий день в медсанбате. Обычно неразговорчивый, Толя заговорил о доме, Узун-Агаче, родителях. Поведал тогда мне Анатолий еще о том, что он прошел из Узун-Агача в Алма-Атинский аэроклуб пешком 60 км. Мать не дала ему денег на проезд, возражая против выбора сыном опасной профессии.
За новой справкой, устанавливающей его возраст, он отправился домой опять пешком, причем большую часть пути бежал, боясь опоздать. Получив, наконец, нужную справку, он в третий раз вновь прибежал в город! Если бы кто другой рассказал мне все это, я бы ему не поверил, но это говорил Толя, а ему не верить было нельзя. Летал Анатолий смело, уверенно, красиво. Мне всегда было приятно видеть в боевом строю рядом с собой доброе, приветливое, улыбающееся лицо моего юного ведомого.
Но однажды из боевого задания Анатолий Исхаков не вернулся. Подбитым огнем зенитной артиллерии в районе Краматорска, он совершил посадку на территории, занятой врагом. О дальнейшей его судьбе никто из нас ничего не знал. Трое суток мы жили под тяжестью печальной мысли об утрате нашего боевого товарища. Но вот случилось чудо – на четвертый день, измученный и больной, в часть вернулся Анатолий. Скупо и немногословно он доложил командиру, как перешел линию фронта, минное поле, как форсировал холодную осеннюю речку.
Простуженные почки и воспаление легких надолго приковали Толю к больничной койке. После лечения – снова в строй.
Он геройски погиб в одном из воздушных боев ранним утром 11 мая 1944 года. За успешное выполнение боевых заданий в борьбе с немецкими захватчиками 20-летний мастер штурмовых ударов, старший лейтенант, коммунист Анатолий Кабирович Исхаков был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной Войны и Красной Звезды. Много мы потеряли в войну друзей, и все они нам бесконечно дороги, однако утрата и гибель Толи Исхакова, юного, еще не узнавшего жизни парня, была особенно тяжелой. Этот 17-летний паренек из Узун-Агача прибавил себе год и пробежал 180 км, чтобы только стать летчиком".
...Давно ушел из жизни и отважный летчик Михаил Шнырев, на счету которого десятки сбитых немецких самолетов – он умер в 1986 году. Но дети и внуки фронтовиков помнят дорогих для них людей, помнят и никогда не забудут их героические дела, не забудет и тех, кто сложил свои головы за Родину.
