В поисках зернового баланса

Эксперты ФАО (Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН) заявляют: объем производства зерновых в мире может достичь рекордного показателя. Правда, в своем традиционном сентябрьском отчете они несколько скорректировали летние данные и даже снизили предполагаемые цифры производства до 2,815 млрд тонн. Но и этот сниженный прогноз выше прошлогодних показателей на 0,9%.

Главной культурой, повлиявшей на снижение прогноза, стала пшеница: сейчас ФАО называет цифру в 781,1 млн тонн. «Ожидается, что мировой объем урожая пшеницы сократится на 2,6% по сравнению с уровнем прошлого года, но это тем не менее станет вторым по величине результатом глобального зернового производства за всю историю наблюдений», – указано в отчете организации.

Самый значимый фактор того, почему по итогам лета эксперты сделали более скромные прогнозы, – уменьшение предполагае­мой урожайности зерновых в Канаде и странах Европейского союза в связи с засухой. Из-за погоды незначительно понижен прогноз по урожаю и в Китае, однако здесь причина – проливные дожди в ряде ключевых зерносею­щих регионов.

Но в общемировой статистике этот негатив почти компенсировали три страны. В соответствии с последними данными площади под яровой пшеницей превысили ранее прогнозируемые показатели в США, Индии и Украине, плюс правительства этих стран показали данные о более богатом, чем ожидалось ранее, урожае.

К слову, в июле эксперты ФАО говорили о том, что необычайно засушливые погодные условия привели к снижению видов на пшеницу в Австралии. А вот в Турции урожай может оказаться выше предварительного анализа.

Сентябрьский прогноз ФАО по производству фуражных зерновых в мире в 2023 году был снижен на 1,3 млн тонн по сравнению с его июльским значением и в настоящее время составляет 1,511 млрд тонн, что по-прежнему на 2,7% превышает уровень прошлого года. Снижение прог­нозов в сентябре обусловлено в основном сокращением урожаев ячменя и овса.

Предполагается, что ячменя в мире произведут меньше на 5,6% в сравнении с прошлым годом – 143,8 млн тонн – из-за ухудшения состояния посевов и видов на урожай в странах Европейского союза и Канаде. А вот снижение прогноза по общемировому объе­му производства овса обусловлено в основном ухудшением соответствующих прогнозных данных по Канаде, странам Европейского союза и США в силу как сокращения посевных площадей, так и снижения урожайности.

Таким образом, ожидается, что общемировой объем производства овса в 2023 году сократится до самого низкого за последние одиннадцать лет уровня и составит 23,1 млн тонн.

В общей картине по фуражным зерновым такое снижение частично компенсируется увеличением мирового производства кукурузы – на 3,6 млн тонн. Оно, как сейчас предполагается, достигнет рекордного уровня в 1,215 млрд тонн.

Хороший урожай кукурузы ожидается в Бразилии и Украине. Он с лихвой позволяет перекрыть потери в других странах.

То вверх, то вниз

Но вот уже третий сезон, как мировые эксперты перестали ориентироваться исключительно на урожай, когда речь заходит о прогнозах по ценам на зерно. Все сходятся на том, что если раньше зерновые рынки оценивались с точки зрения экономики и погодно-климатических условий, то сейчас огромное влияние оказывают геополитические факторы, в частности, противостояние двух зерновых держав – России и Украины.

Цены на зерно исторически описываются вполне стандарт­ными бизнес-циклами, достигая пика в периоды кризисов и глобального неурожая.

Например, максимальные цены на пшеницу фиксировались в 2008 году на волне глобального экономического кризиса, но уже в 2009-м удачное лето для аграриев России, стран Европы, Турции и США позволило снизить их. Еще спустя год засуха и пожары в РФ, а также запрет в этой стране экс­порта заставили пшеницу подорожать в полтора раза.

В 2016–2017 годах мировая цена на пшеницу держалась в пределах десятилетнего минимума благодаря хорошей погоде и высоким урожаям. А вот с конца 2019-го, со стартом пандемии коронавируса, поползли вверх цены на энергоресурсы, логистика нарушилась, резко подорожали удобрения. За всем этим стали дороже и зерновые.

Наметившаяся стабилизация после того, как мир привык жить в пандемию, длилась недолго. Начало военных действий в Украине принесло новый ценовой взлет, ведь совокупно на конф­ликтующие страны приходится около 29% мирового экспорта пшеницы. Затем состоялись переговоры и разблокировка украинских запасов, что несколько снизило цену.

Выход России из зерновой сделки на время вновь заставил ценники расти. Словом, весь год колебания происходят скачкообразно, хаотично. К примеру, эскалация конфликта по черноморскому направлению и взрывы в портах обеих стран с повреждением инфраструктуры, произошедшие в июле, заставили резко подрасти мировые цены на зерно. Но уже 1 сентября цены на пшеницу в США закрылись снижением из-за перспектив значительного производства в России и усилий по возобновлению зерновой сделки.

В итоге последний ценовой уровень является высоким, но он пока далек от пиков 1977-го, 2008-го и начала 2022 года.

Последние колебания отлично отражает Индекс продовольственных цен ФАО, один из пяти показателей которого оценивает как раз стоимость зерновых.

В августе среднее значение индекса цен на зерновые ФАО составило 125 пунктов, что на 0,9 пункта (0,7%) ниже июльского показателя и на 20,6 пункта (14,1%) ниже показателя прошлого года. Мировые цены на пшеницу по итогам августа упали на 3,8%, что в основном объясняется увеличением предложения в результате активных сезонных поставок урожая из нескольких ведущих стран-экспортеров в северном полушарии.

От осторожных прогнозов…

Как известно, в Казахстане в этом году прогнозируется средний урожай зерновых. Настолько средний, что в Минсельхозе даже не называют предполагаемых цифр, а лишь заявляют: соглас­но данным акиматов областей, прог­нозный объем валового сбора с учетом переходящих остатков достаточен для полного обеспечения внутренней пот­ребности республики, а также продажи определенных объемов зерна на экспорт и, соответственно, сохранения торговых позиций на традиционных рынках.

В Минсельхозе также подчеркивают, что ценовая ситуация на внутреннем рынке во многом будет зависеть от объемов предстоящего урожая. И здесь прогнозы не самые лучшие. По предварительным данным на конец августа, в стране погиб 1% зерновых. В прошлом году ситуация была в разы лучше – погибшими считались 0,07% площадей. Да и в хорошем сос­тоянии, по оценкам этого сезона, только 45,1% площадей, а в прошлом было 67,3%.

Зерновой союз Казахстана также называет урожай средним. По словам эксперта, официального представителя ЗСК Евгения Карабанова, на основе первых обмолотов их структура оценивает предстоящий валовой сбор пшеницы на уровне 14–14,5 млн тонн, а всего по зерновым – около 19 млн тонн.

Прогноз ЗСК по экспорту на новый сезон 2023–2024 годов находится в пределах 9,5–10 млн тонн зерновых культур, в том числе это около 8,5 млн тонн пшеницы вместе с мукой в зерновом эквиваленте. Это чуть выше среднего за пять лет, но хуже прошлого сезона.

Если говорить об общемировом производстве зерновых, то на Казахстан приходится не самая значительная доля, например, по прошлому году – два с небольшим процента. Кроме того, наша страна обеспечивает 3,8–3,9% мирового экспорта зерна.

При этом мы много лет остаемся крепким региональным игроком, ведь более 80% экс­порта приходится на страны Азии: Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан, Афганистан, Турк­менистан. Это самый близкий рынок и наиболее удобный для поставок зерна с точки зрения казахстанской сухопутной логистики с транспортировкой в основном железнодорожным транспортом. Казахстанское зерно здесь конкурентоспособно, и поставщикам из других стран с нашим продуктом непросто соперничать.


…К очевидным рискам

Однако позиции казахстанских экспортеров уже не столь стабильны, как хотелось бы. А создавать условия для хорошей перспективы по силам лишь государству – сами аграрии не справятся.

– Геополитическая ситуация отразилась не столько на экономических показателях отечественного рынка, сколько на его стабильности. Казахстан оторван от глобального рынка зерна из-за своего географического положения, но опосредованно формирование цен происходит в том числе под влиянием цен на мировом рынке – через Россию, которая имеет прямой выход к портам и зерно которой торгуется на мировом рынке, – говорит Евгений Карабанов.

Российское зерно на рынок Центральной Азии пока значительного прямого влияния не оказывает. Для этого есть два основных защитных фактора. Первый – таможенная пошлина самой России, а второй – повышенный транзитный тариф на перевозку российского зерна через территорию Казахстана. Перевозка соседского зерна через нашу страну обходится на 35–40 долларов дороже, чем перевозка казахстанского.

Но эти факторы могут и подвести. Например, два месяца назад в России изменилось законодательство, и правительство получило полномочия временно отменять таможенные пошлины или менять их в целях оптимизации торговли с дружест­венными странами. Второй момент – с осени прошлого года российские уполномоченные органы неоднократно обращались с ходатайством о предоставлении скидки на транзитный тариф для российского зерна в страны Центральной Азии.

– Сейчас 70% российского экс­порта зерна идет через Черное море, но если в портах возникнут проблемы или появятся препятствия на емких рынках, то вполне возможен его большой приток на наши традиционные экспортные рынки, – поясняет Евгений Карабанов. – У России нет возможности быстро и качественно переориентировать поставки через Балтику или Дальний Восток – там нет столь мощной инфраструктуры, чтобы перенаправить весь объем. И вот тут вполне к нам могут быть применены меры политического давления или даже экономического шантажа, ибо казахстанские нефть и уголь идут на экспорт через Россию, и транзит по ее территории для углеводородов нам предоставляется со скидкой. А это уже совсем другие цифры.

Оценить потенциальный сценарий такого развития событий можно по ситуации с отечественным зерновым экспортом в Кыргызстан, рынок которого для казахстанских зерновиков практически потерян за три года.

– Как только Кыргызстан в 2019 году вошел в Таможенный союз, сразу изменились экономические составляющие – транзитного тарифа на российское зерно уже нет и таможенная пошлина на него не распространяется. Пусть и прежде кыргызский рынок давал небольшие объемы для нашей пшеницы – порядка 350–400 тысяч тонн, но сейчас 90% там – российское зерно, – констатирует представитель Зернового союза Казахстана.

По аналогичной схеме развивается с прошлого года ситуация в Иране. Если ранее Казахстан поставлял в эту страну около 1 млн тонн зерна в год в основном ячменя, то сейчас поставки практически остановились. Причина, с одной стороны, в том, что казахстанские трейдеры не могут проводить расчеты с Ираном, находящимся под санк­циями. С другой, туда активно заходит российское зерно по низким ценам.

В Министерстве сельского хозяйства заявляют, что из-за сужения иранского направления сбыта казахстанского зерна ведется работа по наращиванию объемов его поставок в Афганистан. Например, есть договоренность по предоставлению льготного транзитного тарифа при экспорте казахстанского зерна в Афганистан через Узбекистан. Кроме того, прорабатывается вопрос зерновых поставок из Казахстана в Афганистан через Туркменистан.

Идем на восток

Принять меры для продвижения казахстанских товаров на зарубежных рынках – такую задачу перед Правительством в своем нынешнем Послании поставил Президент страны Касым-­Жомарт Токаев. «В условиях нарастающей глобальной конкуренции и переориентации товарных потоков особое значение обретает сбытовая политика, и нам крайне важно сохранить внутренние и экспортные «ниши», наработанные годами», – подчеркнул Глава государства.

И управленцам в сфере агросектора придется постараться, ведь наши реалии состоят в том, что выходить на новые направления экспорта в свете географического положения республики достаточно сложно.

Если говорить о наиболее емких рынках Северной Африки и Ближнего Востока, то туда очень сложно организовать логистику, и даже если она появится, то будет давать плюс к стоимости тонны казахстанского зерна до 250 долларов. Очевидно, что главная задача для Казахстана – сосредоточиться на удержании существующих рынков и не забывать о перспективном Китае.

– Это емкий, платежеспособный рынок. У нас с КНР прямая граница, мы не зависим тут от логистических посредников. Святая обязанность наших чиновников развивать данный рынок, – подчеркивает Евгений Карабанов. – Да, там есть определенные требования к качеству продукции, но они не являются невыполнимыми, и наша продукция в большинстве своем отвечает достаточно жестким требованиям. Основная проблема кроется в том, что Китаю пытается продавать практи­чески весь мир, соответственно, конкуренция высока.

Китай имеет сильные позиции государства в администрировании экспорта и импорта, и потому в большей степени необходимо проводить на политическом уровне всевозможные встречи, подписывать документы, протоколы, заключать соглашения и на их основе продвигать казахстанские интересы.

Стоит отметить, что, по данным Министерства сельского хозяйства РК, у экспорта в Китай уже есть положительная динамика. С начала 2023 года АО «НК «Продкорпорация» увеличила экспортные отгрузки в направлении КНР, в том числе путем возобновления маршрутов в крытых вагонах (в мешках) и зерновозах насыпью.

Есть договоренность с китайской стороной о приеме казах­станской пшеницы ежесуточно по одному составу в вагонах-зерновозах навалом и пшеницы по одному составу в крытых вагонах, тарированной в мешки, организованные маршрутами от одного грузоотправителя в адрес одного грузополучателя в бондовой зоне Алашанькоу.

В начале сентября сообщалось о первых поставках казахстанского зерна в китайский Шаньдун, а также о перспективах нашей рес­публики, касающихся дальнейшего увеличения до 1 млн тонн ежегодного объема зернового экспорта в Китай. Часть планов по увеличению поставок закрепили подписанием меморандума между Продкорпорацией и компанией Binzhou Zhongyu Foods – документом предусматривается экспорт 200 тыс. тонн отечественного зерна в Поднебесную.

Что поможет агросектору?

Тем не менее эксперты отрасли говорят о необходимос­ти усиления государственного протекцио­низма, в хорошем понимании этого термина, и на внутреннем рынке. Например, речь идет о его защите от дешевой российской продукции.

– Когда мне говорят, мол, это же хорошо для рядового потребителя, я отвечаю: безусловно, на первом этапе даже здорово, а потом цены и на наше зерно упадут. И наши хлеборобы «кончатся», начнется массовая безработица, значительному числу сограждан станет просто не на что покупать даже уже дешевое. А кроме того, это ведь экономический рычаг – продовольственная безопасность не случайно всячески поддерживается, мы не можем зависеть от иностранных продуктов, – дополняет Евгений Карабанов. – Не стоит забывать и о том, что при относительно небольшом вкладе агросектора в ВВП рес­публики – порядка 3,9% в 2022 году – на селе живут 7,5 миллиона казахстанцев. И эти люди чаще всего заняты либо в сельском хозяйстве, либо в способствующих ему отраслях.

Не будет развития сельского хозяйства, эта масса людей окажется в городах. Ведь во многих сельских округах фермерское хозяйство – системообразующее предприятие. Оно дает работу, оно чистит дороги, завозит уголь, платит налоги. Если фермер обанкротится, то населенному пункту за два-три года придет конец – люди уедут, земля зарас­тет, и вернуть ее в оборот будет проблематично – это потребует новых финансовых вложений, да и кадрового потенциала уже не окажется.

Одним из предложенных казахстанским Правительством инструментов защиты внутреннего рынка от дешевого российского зерна стал запрет на ввоз пшеницы на территорию республики автомобильным транспортом. Его вводили на полгода в апреле и сейчас пов­торили – с 11 октября.

Но принципиально положение дел в зерновом производстве страны такой подход не изменит. Эксперты зернового рынка уже не первый год говорят о том, что Казахстану необходимо наращивать мощности за счет увеличения производительности. И, по мнению Зернового союза Казахстана, государство должно создавать условия для этого.

– Во-первых, следует включить доступ к «длинным» дешевым кредитным ресурсам. Ведь внедрение новых технологий для повышения урожайности и снижения себестоимости требует финансирования. Сегодня основной кредитор агросектора – государственные финансовые институты. Банки же не хотят его кредитовать. Но государство на своих плечах не вытянет обеспечение всего АПК. А у нас при действующей базовой ставке Нацбанка достаточно сложно заинтересовать банки второго уровня – им приятнее купить ценные бумаги Минфина и жить на проценты с них, чем обеспечивать капиталами реальный сектор, – подчеркивает представитель Зернового союза.

В нынешнем Послании народу Президент Касым-Жомарт Токаев основной проблемой, ограничивающей рост экономики, назвал нехватку инвестиций. В прошлом году вложения в основной капитал составили всего 15% от ВВП, и во многом это следствие того, что отечественные банки почти не участвуют в развитии экономики. Такая ситуация вынуждает Правительство заниматься прямым финансированием, гарантированием и субсидированием. Это затратно, малоэффективно и противоречит принципам рыночной экономики. Но пока в казахстанском агросекторе все происходит именно по такому сценарию, который, помимо прочего, делает казахстанское зерно неконкурентоспособным по ценовому показателю.

– Почему российское зерно дешевле? Потому что ставку Цент­робанка они только недавно подняли до 12%, а до этого она была и 8,5, и даже 7,5%. То есть у соседей кредиты в два раза дешевле, чем у нас. Плюс у них конечная ставка по кредитам для села сразу же была от 4 до 6% годовых, а у нас фермеры берут деньги под 21–24%, потом им государство субсидирует разницу, и конечная ставка выходит в райо­не 7–8%. Но это потом. Система субсидирования в Казахстане плохо работает – еще за 2022 год не все получили субсидии, – приводит аргументы Евгений Карабанов. – Еще пример: в России есть «Росагролизинг», который своим фермерам предлагает отечественную технику без первоначального взноса, и ставка там до 7% годовых. Эти-то механизмы внутренней экономической поддержки и позволили РФ за каких-то 10 лет выйти в число лидеров аграрного экспорта и кардинально изменить облик всего сельского хозяйства. А мы остались там же, где были 10 лет назад!

В итоге российское зерно гораздо дешевле казахстанского. В конце августа отечественная пшеница предлагалась по 85 тыс. тенге, а российская – по 79 тыс. тенге за тонну (а когда курс российского рубля падал относительно доллара, то и по 75 тыс.) уже с доставкой в Казахстан и с уплатой НДС на импорт.

Очевидно, что государство обязано защищать отечественных производителей. И в своем Послании народу Казахстана ­Касым-Жомарт Токаев четко очертил задачу, которая стоит перед управленцами: «Сейчас многие страны активно применяют меры по защите внутреннего рынка. На протекционистскую промышленную политику перешли даже развитые государства. В Казах­стане же по классификации ВТО уровень защиты внутреннего рынка считается низким, применяется всего 128 нетарифных мер. Поэтому нам нужны новые, смелые подходы в торговой политике».