Высокая миссия зергера

Мастерские областного историко-краеведческого музея находятся на цокольном этаже. За дверью с именной вывеской «Болат Атраубаев» узкой змейкой вытянулось замысловатое угловатое помещение. С порога наталкиваюсь на молодежь. Это ученики мастера. Среди студентов профильного факультета будущие юрист и врач. Они быстро освобождают место для нашей беседы.

Кстати, в их возрасте Болат мечтал носить погоны, сам напросился в армию, серьезно занимался модными в ту пору боевыми искусствами и имел серьезные успехи. Все же от судьбы не уйдешь. Природа щедро наделила его способностя­ми. За физической закалкой, военной дисциплиной и любовью к порядку следует талант педагога. Школьный преподаватель, заметив способности подростка, наставлял: даже в войну и голод всегда будет востребован учитель. И он, прислушавшись к совету, поступил на только что открывшийся в пединституте факультет педагогического образования и рисования.

Отец Болата был механизатором. Он запомнился старожилам села Калиновка Хобдинского райо­на не только игрой на гармошке, но и умением хорошо рисовать. Труд художника в периферии особо не ценился, воспринимался на уровне малярного дела. Все же как только в селе появлялись профессиональные живописцы, он тут же приглашал их в свой дом. Любил общаться с ними, видимо, в этом человеке была заложена любовь к искусству, что передалось и детям.

Дипломной работой младшего Атраубаева стал гобелен «Песня степи». Воплотить задумку помогла мама, вместе они готовили шерсть, красили в нужные цвета, затем сушили на заборах, удивляя соседей. Экзаменаторы высоко оценили творчество начинающего прикладника. То было время кардинальных преобразований в обществе. В 90-е на зарплату преподавателя сельской школы невозможно было прокормить семью, потому Болату приходилось после уроков подрабатывать охранником, вести спортивные секции и даже челночить. Тогда и появилась привычка носить в карманах карандаш и блокнот, зарисовки отвлекали от реалий.

Решив, что в городе будет легче выжить, уехал из села. На новом месте не сразу нашел работу и приобрел собственное жилье. Начинал в частной школе. Однажды решился явиться к ректору родного alma mater. Вы­просил помеще­ние, сам ­полностью обус­троил его. Набрав группу студентов, стал учить их всему, что умел. Через год организовал первую выставку молодых дизайнеров. Видимо, тогда и появился вкус к участию в выставках. В последующем их у него будет много, от скромных городских до солидных зарубежных.

Узнав, что при мечети «Нұр ғасыр» собираются открыть музей «Руханият», вновь вызвался взяться за новое дело. В его распоряжении оказалось совершенно пустое огромное помещение без окон. Разработав концепцию, круглыми сутками оформлял его с другими мастерами. Работали в ускоренном темпе, на воплощение замысла дали всего три месяца, хотя рассчитывал на год как минимум. Сюда часто приезжали жители районов. Общаясь с ними, Болат записывал имена сельских ремесленников, владевших секретами создания казахских изделий. Особенно кузнецов, но потом выяснял, что после них не осталось ничего. В советское время простому человеку опасно было работать с драгоценными металлами, а если и были украшения, то их скупали цыгане. Мастеров за нетрудовые доходы преследовали по закону. К тому же они были ближе к религии, потому чаще попадали под репрессии.

Через пять лет перешел в областной историко-краеведческий музей, переехавший в новое здание. Стал художником-реставратором. Болат предпочитает называть себя не ювелиром, а зергером. Для него это понятие более емкое, включает в себя не просто умение, но и образ жизни, философию ремесленника. Зергеры, как правило, приступали к работе, соблюдая определенные ритуалы. Признавали: творят не мои руки, это дар Небес. Точно таким запомнила своего отца мать Болата. Кузнец Молдагали приступал к тонкой работе в белой одежде и темной безрукавке.

– Я все никак не мог понять, как такое возможно? Оказалось, в этом и заключается высший уровень мастерства, когда сложную работу выполняют не пачкаясь, – делится Болат.

Для беседы он отложил в сторону свои инструменты и заготовки. На столах вдоль стен тут и там в глаза бросались кусачки. Их было примерно полсотни, от миниатюрных до плоскогубцев. Как и молотков – от почти игрушечных до громадных.

– Каждый из них рассчитан на определенную толщину металла. Всегда под рукой тиски, вальцы, пресс. Самым первым инструментом стали щипцы. Я их берегу, они достались от нағашы ата, – продолжил внук кузнеца.

Он, соблюдая заповеди деда, начинает священнодействие с того, что обязательно погладит стальной брусок.

Дух Алтын адама

Два года назад в ходе раскопок вблизи села Таскопа в Темирском районе ученые Института архео­логии имени А. Х. Маргулана обнаружили захоронение сарматского вож­дя, разграб­ленное еще в древности. Тем не менее кое-какие артефакты в погребении пятого века до нашей эры сохранились. Конская сбруя, парадный погребальный головной убор, украшенные золотом.

– Предполагалось, что делом займется Крым Алтынбеков, именно он работал над талгарским Золотым человеком, но на этот раз работу предложили мне. Поначалу я испугался: одно дело – делать украшения, где допустимы фантазии, совсем другое – заняться реставрацией на научной основе, где нельзя отходить от исторических данных. Взяв время на раздумье, слетал в Алматы, внимательно посмотрел проделанную работу по Золотому человеку, перечитал книги, заглянул в Интернет. И решился. Собрал свою команду из десяти человек и, помня о сжатых сроках, взялся за дело. Считаю великим счастьем для себя, что довелось восстанавливать образ степного полководца. Горжусь тем, что достойно справился с задачей, – признается реставратор.

Работали почти год, по крупицам восстанавливали образ. Постоянно на связи были с Институтом археологии имени Маргулана, с Кунсткамерой в Санкт-Петербурге. Всего в Казахстане насчитывается восемь «Золотых людей», и если предыдущие безликие, то актюбинцы рискнули пойти дальше. Почти год ушел на сбор информации, детализацию. Определили рост – 1,8 м, возраст – 50 лет, даже шрам нанесли. Взяли на вооружение силикон. Каждый волосок, каж­дую бровь, ресницу вшивали отдельно. Кожа не одежда, иголку каждый раз вытягивали плоскогубцами. В работе было около пяти тысяч фрагментов. Последнюю деталь завершили за день до открытия экспозиции. Это была большая ответственность. На презентации некоторым зрителям показалось, что перед ними живой человек.

Окунувшись в воспоминания, реставратор поделился и такой необычной подробностью. Во время работы над образом порой ощущал присутствие рядом духа вождя, энергию сильной личнос­ти. До последнего казалось, что он контролирует процесс. Отпус­тило только после презентации. Творческий человек воспринимает происходящее очень тонко.

Стимул выставок

Более десяти лет назад мастера Актобе, Караганды, Актау, Кызылорды, Шымкента, Усть-Каменогорска, Алматы, часто пересекавшиеся на различных выставках, решили объединиться в Союз ремесленников РК. Союз возглавила Айжан Беккулова. Очень позитивная и креативная, а главное – патриотичная личность.

– Лет десять союз хорошо финансово поддерживала компания «Шеврон». Нас, ­творческих людей, учили составлять бизнес-­планы, ориентироваться в ценообразовании, иначе говоря, осваи­ваться в рыночных реалиях. В каждой области проводили мастер-классы, тренинги. В результате изменились подходы, технологии стали современными. Полученные знания и навыки демонстрировали на международных выставках. В моей жизни их было более 15, – продолжает Атраубаев.

Многие мастера, творившие в квартирах или на дачах, получили замечательный стимул, поняли, что их вещи из войлока, керамики, кожи, дерева, пользуются большим спросом у ценителя народного творчества, национального искусства. Сегодня ремес­ленники не только зарабатывают сами, обеспечивают благополучие своим семьям, но и поднялись на такой уровень, что помогают другим мастерам, создают новые рабочие места, возвращают утраченное умение. Они выставлялись во Франции, Индии, Индонезии, Китае, Армении, Узбекистане, России. Даже на престижной ярмарке ремесел в Санта-Фе, куда, по словам собеседника, пробиться очень сложно.

Болат Атраубаев решил основать Союз ремесленников Актюбинской области. В начале года его давняя идея совпала с планами региональной палаты предпринимателей «Атамекен», и она уже воплощена в жизнь. На сегодня проведены четыре выставки. Но есть существенный момент. Ассоциация SheberART Aktobe создана, но нет у нее отдельного здания. При этом в Актобе есть Өнер орталығы, Дом народного творчества, где собираются исполнители фольклора и от которого почему-то отсекли ремесленников.

Зергер хочет осуществить задуманное полностью, видит свою главную миссию в строительстве отдельного здания для мастеров-прикладников.

– Их деятельность будет эффективна только при полной государственной поддержке. К развитию традиционных видов искусства, креативной индус­трии, предпринимательства призывает нас Глава государства. За этим следуют занятость населения, привлечение молодежи к возрождению исчезающих промыслов. В мире всегда особо ценится то, что умеет делать коренное население, – оживляется энтузиаст.

Он обращает внимание: мало того что мастера работают там, где придется, так они еще не нау­чились красиво преподносить свою продукцию заказчикам, покупателям. К примеру, женщина показывает тюбетейку, но нет этикетки, упаковки. Много важных деталей, которые нужно продумать.

В подтверждение сказанному он переходит к соседнему столу, чтобы показать последние работы. Одна удивительнее другой. За годы увлечения он добился совершенства, научился оформ­лять свою уникальную продукцию. Все это вызывает восхищение и уважение к автору. А он хорошо помнит свои первые шаги в работе с металлом и с природными камнями. Первым изделием Болата стал серебряный кулон с жемчугом и костью. Признается, получился он несколько топорным. Все же постепенно стихия огня поглотила его. Процесс так увлекал, что не замечал наступления утра.

– Наши предки жили богато. Владельцы табунов зачастую не знали точное число лошадей. Могли себе позволить носить золото, рубины, бриллианты, но предпочитали серебро, – отмечает Болат.

И напоминает: в степи мерилом торговли были не деньги, а именно скот. Действовал эквивалент: одно кольцо – одна овца. Цена саукеле приравнивалась стоимости нескольких табунов.

На столе появляются отау жүзік – символ семьи и шанырака передавался по наследству. Құдағи жүзік – символ единения двух семей. Шаш бау, шолпы, которые вплетали в косы девушки до замужества. Браслеты казашки носили на обоих запяс­тьях. По старинным поверьям, энергия женщин уходит через руки, а браслеты удерживают ее. По перстням на пальцах мужчин можно было определить их социальный статус: хан, би, батыр и так далее. Рубины не носили. В основном сердолик, достаточно распространенный в Казахстане. Он считается камнем Пророка, символом достатка и благополучия. Кстати, в Арабских Эмиратах изделия актюбинского мастера шейхи раскупали с удовольствием, приобретали и для музея исламских государств, который открылся в Шардже. Иностранцы всегда отмечают массивность наших украшений, в этом символ достатка и благополучия.

– Мастер обязан выставляться на различных уровнях, его профессионализм растет от выставки к выставке. Плох тот, кто, не выходя из своей мастерской, считает себя великим. Миссия каждого из нас – пропагандировать культурное наследие предков, познавать родовые корни. При этом я не боюсь конкуренции, я ее с удовольствием создаю, потому что в ней основа развития. Те, кто боится соперничества, не растут, – отмечает в завершение встречи Атраубаев.

Последовательный пропагандист искусства зергеров Западного Казахстана полон творческих планов. И одна из его существенных побед заключается в том, что семейную эстафету подхватил младший сын. Намерения Темирлана столь велики, что отец приготовил для него в своей мастерской новый фрезерный станок.