Я всегда хотела танцевать

– Алтынай Абдуахимовна, могли быть другие варианты жизненного пути, или Вы с детских лет ощущали себя продолжателем династии?

– Именно так, как Вы сказали. Выросла в балетной семье, с детства – в театре, и, естественно, театральный вирус впитала, можно сказать, с молоком матери. Мне всегда хотелось танцевать, и я просто любила танцевать и любила музыку.

– Но, говорят, мама была против Вашего поступления в балетную школу? Что хотела она для дочери?

– Мама да и все были против… Понимаете, так как родители балетные, они прекрасно знали, какая это профессия. Многие думают, что балет – это цветы, корона, пачки, аплодисменты, гастроли, красивая жизнь… Нет. Это тяжелейший и подчас неблагодарный труд. Не у всех получается стать знаменитыми, а работа тяжелая, и карьера заканчивается очень рано.

Я любила музыку, занималась с удовольствием. Тогда, в 60-е годы, было много известных пианистов, и родители думали: вот будет у нас в семье человек с высшим образованием играть на рояле… Но когда пришло время выбирать – балет или музыка – я, конечно, выбрала балет.

– А рояль остался в Вашей жизни?

– Естественно. Я училась в Ленинградском хореографическом училище, там был класс фортепиано, пришла уже подготовленной… Жалею, что долго не дотрагивалась до клавиш – сейчас тянет иногда.

– Вагановка, затем приглашение в Мариинский театр, где быстро появились сольные партии. Когда пришла уверенность, что все получается, все будет хорошо?

– Никогда такого ощущения не было и до сих пор нет. Меня воспитали, что «я» – последняя буква в алфавите. Поменьше надо «я»… Всегда хотелось быть лучше, чем есть. Смотрела на других, училась. В нашей профессии губительно говорить: «Я все хорошо делаю». Это конец развития. Человек должен все время что-то постигать, к чему-то стремиться. Как в спорте – сделал двойной прыжок, потом кто-то тройной – и ты хочешь тоже научиться. Постоянно надо куда-то двигаться. Если остановишься – остановишься в развитии, и тебя сразу обгонят, движение же не прекращается. У меня никогда так не было. Наоборот, весьма критически к себе относилась.

– Скажите, будучи артисткой и педагогом, как соотнести принцип «Я» – последняя буква в алфавите» и формирование личности, чтобы не разочаровать, не сломать совсем юных девчонок и мальчишек?

– Люблю нашу профессию, потому что она одна из самых честных. Спеть можно под фонограмму, в кино для артиста можно найти выигрышный ракурс. У нас вышел на сцену – и все видят, что ты можешь или не можешь. И никакие папы и мамы, дяди и тети ничем не помогут. Поэтому всегда повторяю: все доказывайте делом, меньше говорите, а больше делайте.

Ученик должен доверять своему педагогу, пройти все ступени. Нельзя «учиться на известную балерину», невозможно одномоментно стать великой. Надо сначала научиться, глубоко постичь профессию. И если ты хорошая балерина, и если у тебя есть индивидуальность, и если тебя заметили – тогда ты можешь стать известной.

– Бывает так, что не замечают?

– Бывает. Это и жестокая профессия, зависимая. Дело вкуса – нравишься ты или не нравишься, дело случая – в правильном ли месте ты оказался в нужное время. Много способных, талантливых людей, но не всех замечают.

– И дети об этом знают?

– Детям не нужно знать, им надо учиться. Говорю им: «Вы должны стать высокопрофессиональными людьми». Такова наша общая задача. А профессионалы на улице не остаются, они востребованы и свою нишу всегда найдут. Не в одном театре, так в другом.

– Но все же есть ли спектакль, роль, выступление в театре, ставшие для Вас отчетным пунктом в творчестве?

– Конечно. Для меня это «Лебединое озеро» в Мариинском театре. Первый спектакль, где мне доверили ведущую партию. Мой педагог, которую я уважаю и безмерно люблю, которой благодарна за то, что она меня вырастила, – Ольга Николаевна Моисеева. Она мне сказала: «Если пройдешь этот экзамен, ты будешь балериной. Если этот экзамен не сдашь, ты не будешь балериной». Вот так стоял вопрос.

– После успешного выступления пришла уверенность? Дальше стало легче?

– Нет. Понимаете, когда начинаешь, то волнуешься, так как надо доказать, что ты можешь это сделать, оправдать доверие. Потом, когда приходит успех, ты волнуешься, потому что на тебя смотрят другие. И каждый раз надо доказывать, что ты можешь, что ты занимаешь свое место. И чем выше статус, тем больше требований к тебе. Даже не со стороны. Ты сама себе их предъявляешь: я не имею права, я обязана, я должна. Успех не расслабляет, не означает, что можно сесть в кресло и отдыхать. Наоборот, каждый раз все заново. Когда ехала на запад, понимала, что выступаю не только за себя. За мной были театр, моя страна… В театре все время надо работать, и много работать.

НАША СПРАВКА

Классическим можно назвать и творческий путь Алтынай Асыл­муратовой. Она родилась в Алма-Ате в театральной семье. Родители – выпускники Ленинградского хореографического училища им. А. Я. Вагановой. Отец, заслуженный артист Казахской ССР Абдуахим Асылмуратов, был солистом Казахского государственного театра оперы и балета им. Абая, затем – художественным руководителем Алматинского хореографического училища. Дед – Николай Иванович, главный балетмейстер Петербургской государственной консерватории. Мать, петербурженка Галина Сидорова, также выступала на сцене театра им. Абая, ее родители танцевали на эстраде.

После окончания Ленинградского хореографического училища (сейчас Академия русского балета) Алтынай Асылмуратова стала солисткой Ленинградского театра оперы и балета и – Мариинского театра. Она прима-балерина английского Лондонского Королевского балета и Марсельской труппы Ролана Пети. Выступала в La Scala, Grand Opéra, Американском театре балета и других.

Блистательная карьера, главные партии в знаменитых балетах Мариинки – «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Корсар», «Бахчисарайский фонтан», «Жизель», «Щелкунчик», «Шехеразада», «Шопениана» и многих других, среди спектаклей Лондонского Королевского балета – «Раймонда» (в редакции Рудольфа Нуреева), «Манон» и «Ромео и Джульетта» (балетмейстер Кеннет Макмиллан), Труппы Ролана Пети – «Коппелия», «Кармен», «Моя Павлова»…

В 2000–2013 годы – художественный руководитель Академии русского балета им. А. Я. Вагановой.

В 2015-м по приглашению Первого Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева приехала в Астану. Стала художественным руководителем балетной труппы театра Astana Opera, с 2016 года – ректор Казахской национальной академии хореографии.

Настоящее богатство

– В легендарном Мариинском Вы исполняли ведущие партии классического репертуара, в Лондоне и Париже выступали в спектаклях известных хореографов ХХ века. Сочетание классики и модерна сегодня норма, они входят в программы всех конкурсов. А для 80–90-х годов? Изменилась ли система подготовки балерин?

– Российская, русская школа – питерская, московская – в плане подготовки классики самая лучшая, одна из старейших. На западе развивались, отталкиваясь от нее. Современный танец, конечно, сильнее на Западе, тоже есть свои школы, различные направления.

В мое время современный танец предполагал выражение эмоций в не совсем стандартных движениях, скажем так. В училище у нас был классический танец, характерный, дуэтный, исторический и был современный бальный – «Сударушка», ча-ча-ча, румба, вальс… Потом, естественно, в программу стал вводиться модерн как таковой. Во всех театрах идут современные постановки, и студенты должны получить всю базу. Надо пройти класс модерна, понять его позиции, суть, грамоту… Кто-то из выпускников пойдет в театр, кто-то найдет свое место в современной труппе.

Наш инструмент – это наше тело. В классике мы «говорим» одним языком, в модерне другим – другие мышцы работают, другое состояние внутреннее, тело работает иначе. Одно дополняет другое. Но главное, чтобы зритель получил правильные эмоции.

– А, например, Галина Уланова смогла бы станцевать в балете Пети?

– Могу сказать точно: на хорошей классической базе можно танцевать все – неоклассику, Баланчина, Пети, Макмиллана… Не имея ее, ограничившись только модерном, классику не станцуете. Классика – основа, фундамент, на основе которого можно строить разные дома. Какие хотите. И они будут стоять крепко.

– Ваша любимая партия? Кто ближе – Одетта или Одиллия, Зарема или Джульетта?..

– Это самый сложный вопрос. С каждой партией, с каждой ролью что-то связано. Первый балет – «Лебединое озеро». Люблю я его? Естественно, люблю. Люблю ли «Баядерку»? Обожаю. Или «Жизель»… Как артисту, мне интерес­на драматическая линия, когда можно что-то рассказать, кого-то полюбить, пострадать…

Свои партии мы танцуем несколько лет, и если исполнять только движения, быстро надоест, будет скучно и тебе, и зрителям. Но если есть актерская задача, то роль с годами дополняется: ты взрослеешь, любишь, страдаешь, обретаешь опыт, «переносишь» его на сцену. Театр нужен для чего? В нем можно напитаться красотой, сопереживать, получить сильные эмоции, уйти с ними. Это как процесс очищения. Это нужно людям, у которых совсем непростая жизнь, много проблем.

Одну роль выбрать не могу… Если бы меня спросили, что я хотела бы танцевать долго, то выб­рала бы «Жизель», «Баядерку» и «Манон», что-то драматическое из Ролана Пети.

– Зритель старается «считывать» эмоции артистов, он тоже должен быть подготовлен, понимать, что происходит на сцене…

– Чтобы он понял – это задача артиста.

– Конечно. А как происходит процесс погружения в образ, кроме технической стороны? Как работать с душой артиста, его эмоциями? Книги, картины, музыка, фильмы…

– Все названное нужно. И много. Настоящий цельный артист – личность. Надо подпитываться постоянно. Например, когда я готовила «Спящую красавицу», мы ездили в пригороды Петербурга – в Петергоф, в Пушкин… Природа, осенний лес вдохновляли. Когда готовила «Ромео и Джульетту», ходила в музеи и смотрела на картины, которые погружали в эпоху, давали пластику, настроение.

Естественно, слушать музыку и читать надо много. Для любого артиста. Когда читаете, вы представляете героя, обстановку, когда смотрите – образ вам «навязывают». Нужно развивать воображение и умение смотреть на себя со стороны.

Сложность нашей профессии в том, что мы не говорим. То есть говорим без слов – телом, жестами, положения ищем, отрабатываем. Как стоять, как повернуть голову, как опустить… Это все визуально действует на зрителя. Артисту в любом возрасте, в любом статусе нужен педагог – человек, которому ты доверяешь, который видит и знает тебя, который подскажет. Танец – форма, наполненная душой и сердцем. Танцевать надо искренне, тогда это понятно всем.

– Хватает ли такого багажа молодым? Кризис гуманитарного образования, наверное, затронул и Вашу профессию?

– Можно сказать, драматичный момент. Еще не сегодня, но пройдет некоторое время, и это даст о себе знать. Я рада, что училась в советское время, когда надо было много читать. Да, в школе Достоевский «не влезал» в тебя, его трудно было понять. Но закладка оставалась, основы образования формировались. Какие-то элементарные вещи ты знал, дальше выбирал: нравится тебе Толстой или современные писатели… Удручает, когда молодежи на улице задают простые вопросы – и они не знают ответы.

Балет – мир искусства, это не только палка и батман тандю… Надо находить прекрасное, чувствовать красоту, читать, смотреть, думать. Опять повторю слова благодарности своему педагогу-репетитору. Когда у меня были первые премьеры, Ольга Николаевна дарила только книги. Какую-то я, может быть, уже читала, но она говорила: посмотри еще раз, запомни. Она дала мне правильное направление развития. Рассказывала о каждом балете, о предыдущих артистах, спектаклях… Это багаж, настоящее богатство, которое пригодится в жизни. И когда ты артист, и когда ты педагог: тебе есть что отдать, объяснить техническое исполнение того или иного движения и актерскую задачу того или иного образа.

Ольга Николаевна Моисеева доверяла мне и иногда, когда плохо себя чувствовала, оставляла своих девочек репетировать со мной. Привила и вкус к репетиторской работе. Когда приходит ученик, он, как глыба, а ты скульптор. Начинаешь отсекать, отсекать – и раз – получилось. Мне так тоже хотелось. И я думала: закончится моя карьера, стану педагогом-репетитором, возьму девочку и тоже буду постепенно и грамотно «растить»…

– Вы 14 лет были худо­жественным руководителем, проректором знаменитой Санкт-Петербургской академии русского балета имени Вагановой, а это не одна девочка и даже не десять…

– Никогда не хотела ничем руководить, вот честно. Но так получалось. И не раз. Наверное, судьба такая… Было страшно втройне идти именно в Вагановку. Я выходец из той школы, здесь еще были педагоги, которые меня учили – и вдруг я их руководитель. Но мы как-то быстро нашли общий язык, и для меня это была определенная ступень, испытание – смогу ли я…

Мы оканчиваем школу и летим вперед, а тут возвращение к истокам. Школе Вагановой больше 280 лет, я работала с великими педагогами. Надо было не потерять ценнейшие традиции – и идти в ногу со временем, не отставать. Это богатейший опыт, за который я благодарна.

С чистого листа

– Алтынай Абдуахимовна, в Петербурге – и в Мариинском театре, и в академии – Вы были продолжателем традиций. Когда Вас пригласили в Астану, начинать надо было практически с нуля. Были ли сомнения – соглашаться или нет?

– Понимала, какая это ответственность. Я работы не боюсь. Наоборот, без нее гибну. Любимая работа – это стимул. Не могу сказать, что приехать в столицу было легким решением. Многое зависело от моей семьи. Карьера карьерой, но основное – семья. В город мы приехали вместе с мужем – заслуженным артистом России и педагогом Константином Заклинским.

Я не была раньше в Астане, ничего не знала об этом городе. И не верила, что увиденное мною построено чуть больше, чем за 15 лет. В степи вырос большой современный город! Появилось чувство гордости за Казахстан. Когда первый раз вошла в Театр Astana Opera, признаюсь, была потрясена. Театров строится много, но редко в каком есть театральный дух. Это просто здания, холодные, гулкие. В Astana Opera театральный дух чувствуется сразу.

Белый лист… С одной стороны, трудно. С другой – можно рисовать все, что хочешь. В театре с богатыми традициями существуют рамки, ограничения. Новое всегда интересно. Муж меня поддержал.

В театре прекрасная сцена, огромные залы… Встретилась с артистами. Все молодые, хотят работать, жадно впитывают новое. А чем больше хочет человек от тебя взять, тем больше хочется отдать. Желание научиться очень подкупало. Когда заходишь в зал, начинаешь репетировать – это как рыба в своей воде. Зал и работа – самое главное.

– Наверное, в своих ощущениях Вы в чем-то совпадали с чувствами Первого Президента, когда он принял решение о переносе столицы. При личной встрече Нурсултан Абишевич ставил какие-то задачи?

– Трудно, но увлекательно, есть какой-то особый азарт. У вас замечательные люди, сразу почувствовала себя комфортно. Я всегда честно работаю, но когда к тебе относятся так тепло, хочешь сделать больше, чем можешь. Мне так доверяют – и я должна из кожи вылезти, чтобы не было сомнений, чтобы оправдать доверие.

Задачи понятны без слов. Казахстан – независимое государство. Страна, как подчеркивает Нурсултан Назарбаев, должна занять свое место в мировом пространстве, в том числе и культурном. Значит, надо поднять театр и балет на мировой уровень, чтобы о нас знали далеко за пределами Казахстана. Вот была моя задача. Работа продолжается.

– Вы формируете балетный репертуар, сочетая лучшие образцы классики и модерна. Какими спектаклями сегодня можно гордиться?

– У меня действительно был план – собрать здесь лучшие экземпляры русской, советской, западной классики, лучших хореографов XIX, XX и уже XXI века. У нас потрясающий репертуар, какой не все театры могут себе позволить. Набор лучших спектаклей.

Должна сказать, что маленькая труппа, даже имея хороших солистов, не может воплотить классику Петипа в тех объемах, в которых спектакли были первоначально. Это императорские грандиозные балеты – пять картин, смена декораций, костюмы… В Astana Opera такие спектакли с успехом идут, для них есть все условия.

Мы постигаем неоклассику. Начали с хореографии Ролана Пети, его лучших работ – сначала «Собор Парижской богоматери», потом «Коппелия».

– Как получают разрешение на постановку таких спектаклей? Может быть отказ?

– Запросто может! Как это происходит? Приезжают обладатели авторского права, постановщики. Я открываю свой «сундук», показываю свое богатство – вон у нас какие артисты! Они принимают решение, выбирают исполнителей. Приглашаем других. Но это только говорить так просто.

Может, у нас есть небольшая поб­лажечка. Я танцевала в балетах Кеннета Макмиллана, выступала в труппе Ролана Пети. Они, спасибо им большое, почему-то хорошо все ко мне относятся, больше доверяют. Наверное, удается быстрее договариваться. Но и отказать могут. Ведь далеко не все театры имеют право показывать их спектакли у себя.

Стараемся выбирать лучший вариант постановки. Если уже делать, тем более в таком театре, то так. У нас сегодня самая лучшая редакция Макмиллана, даже лучше, чем была в Мариинке. Идет почти вся классика: Петипа, Фокин, Григорович, Эйфман…

Давно мечтаю, чтобы мы добавили Иржи Килиана, он один из потрясающих хореографов ХХ века. Проект должен был состояться, а коронавирус все изменил.

Однако самое главное, чтобы на нашу сцену не только переносили спектакли, но создавали их на наших артистов. Чтобы были мировые премьеры.

– Как балет «Бетховен – Бессмертие – Любовь», поставленный известным немецким хореографом Раймондо Ребеком?

– Да, его мировая премьера сос­тоялась в феврале 2020 года. «Бетховен» есть только у нас. Это очень ценно.

Знаковой для Казахстана считаю недавнюю премьеру национального балета «Зов степи», где балетмейстером-постановщиком выступил Патрик де Бана.

– Вас не смущает, что национальный балет готовили зарубежные постановщики, которые далеки от казахской истории и культуры?

– Сделано так намеренно. Знаете почему? Основная задача этого балета – быть презентованным за рубежом. Нам хотелось сделать балет необычный. Мне интересен был человек, который знает западные вкусы, тенденции. Чтобы он погрузился в нашу культуру и с любовью и желанием ее понял, создал произведение, представил свой взгляд. Мы привыкаем к своему – хотелось совершенно нового. Так балет будет понятнее на Западе. Казахстанские зрители премьеру приняли и высоко оценили.

– Как удается совмещать работу ректора академии, художественного руководителя балетной труппы и хореографа-постановщика? Кто Ваши помощники?

– Всегда повторяю: один в поле не воин. Обязательно нужна коман­да, в которую веришь, люди, с которыми идешь в одну сторону. Из Петербурга со мной приехали мой супруг – Константин Евгеньевич Заклинский, он был ведущим танцовщиком Мариинского театра, замечательный артист и педагог, а также Елена Анатольевна Шерстнева, она преподавала в Академии Вагановой, сейчас помогает мне с кордебалетом, и не только с ним. У нас один вкус, одни понятия, одни устремления. Рядом молодые репетиторы Галия Бегалина и Рустем Сейтбеков, которые учат и учатся сами.

В Академии хореографии в ­­команде – первый проректор Бибигуль Нусипжанова, советник Шынар Амантурлиева, руководитель школы-колледжа Светлана Кокшинова, там хороший педагогический состав.

– Труппа театра изменилась за прошедшее время?

– Конечно. Мы повзрослели. Продолжаем расти. Точку не ставим. Когда я пришла, здесь были молодые талантливые Айгерим Бекетаева и Мадина Басбаева, опытная балерина, со своей индивидуальностью, замечательная артистка Гаухар Усина. Она сейчас себя зарекомендовывает, как прекрасный педагог, чему я рада. Так редко бывает. Гаухар окончила магистратуру в нашей Академии хореографии, начала там преподавать. В театре дает уроки, и все артисты довольны, а артисты – капризные люди.

Есть хорошие танцовщики, профессиональный характер у Бахтияра Адамжана. Он одаренный, требовательный, волевой, целе­устремленный артист.

Отмечу Шугылу Адепхан. Она пришла в кордебалет, потом была солистом-стажером, в этом сезоне я ее перевела в солисты. Она станцевала даже вторую премьеру «Коппелии», занята в «Дон Кихоте», «Баядерке»… Вот в пандемию, когда были пропуски в занятиях, за некоторых артистов я волновалась. Про нее знала: дома станет заниматься – все делать. Шугыла нашей крови, из нее толк будет!

Сейчас пришли две хорошие девочки из академии. Есть и ребята, наши выпускники и из Алматинского училища. Растим свои кадры!

Брать все лучшее

– В 2016-м Вы возглавили Казахскую национальную академию хореографии, приняв еще один вызов. Как строится ее работа? Используется ли опыт Академии имени Вагановой?

– Нурсултан Абишевич Назарбаев­ постоянно думает о культуре, понимает ее значение. Он современный, прогрессивный, мудрый политик. Построены два новых театра: Astana Opera и «Астана Балет» – кто будет в них служить? Есть Алматинское училище имени Селезнева – прекрасно, но в городе есть и свой театр – имени Абая. Откуда брать кадры для других театров? Должна быть школа, которая понимает тенденции развития современного театра. И вот появляется Академия хореографии, где созданы уникальные условия для детей.

Я пришла и сказала, что проповедую Вагановскую школу, питерскую, самую лучшую, проверенную на себе и на других. Один человек не может эту традицию привнести. Но направление – да. Многие педагоги знакомы и с петербургской, и с московской школами. Подкупает, что они тоже хотят научиться. Есть творческая атмосфера и желание работать.

Вагановская школа не косная система, она развивается, ее надо дополнять. Не ломать методику, а переключать внимание. В русской школе потрясающий верх, у французской школы получается безумно «вкусно» работать ногами… Надо брать все лучшее, что есть в мире, и применять, не ломая основ.

На сегодня, несмотря на то что академия существует всего четыре года, она уже стала ведущим хореографическим учебным заведением страны и одним из фундаментов качественного балетного образования на мировом уровне. Образовательный процесс обеспечивают 117 педагогов, большая часть которых – приглашенные профессора.

Показателем того, что образование, полученное в академии, ценится на мировом уровне, является и то, что у нас обучаются иностранные студенты из США, Японии, Кыргызстана, России, Узбекистана, Эстонии. Выпускники и студенты академии уже танцуют в балетных труппах ведущих театров Astana Opera, «Астана Балет», Национальном академическом театре оперы и балета имени Абая. Ежегодно наши воспитанники становятся призерами престижных балетных конкурсов в Казахстане и за рубежом – в Италии, Германии, России, Азербайджане и других странах.

Мы гордимся своими достижениями, и успех наших детей вдохновляет на то, чтобы достигать еще более высоких результатов и покорять новые вершины в любимом творчестве.

В рамках своей деятельности мы также уделяем внимание по­пуляризации казахского танца, изу­чению национальных традиций и обычаев. В марте 2019 года Казахская национальная академия организовала V Республиканский конкурс казахского танца имени Шары Жиенкуловой. В конкурсе состязались более 150 талантливых танцоров, балетмейстеров и педагогов казахского эстрадного и народного танца. И мы гордимся, что наши воспитанники стали обладателями Гран-при.

– Педагогических кад­ров хватает?

– Хороших педагогов не хватает везде. И даже не количественно, а качественно. Они как жемчужины. Их надо найти, собрать, потом обучить, встроить в процесс. Наши педагоги постоянно учатся. Формируется команда.

Много хороших преподавателей, в каждом звене – младшем, среднем или старшем – есть свои мужские и женские педагоги. Гульнар Жумабаевна Алиева занимается практикой, ведет классы, на Светлане Юрьевне Кокшиновой все вопросы колледжа. Также хочу отметить работу педагогов Раушан Калыбековны Тулегеновой, Назиры Сарсенбаевны Абдуллиной, Людмилы Викторовны Макарцевой и Гульмиры Сергеевны Дон. Пригласила Антона Луковкина, он из Вагановской школы, танцевал в Мариинском, в Лондоне. У него наша база, и он имеет опыт западной школы.

Я очень благодарна за этот этап жизни. За новые задачи, за новые достижения, новый опыт.

– 2020-й стал почти катастрофой творческих учебных заведений, где для успешных занятий необходим «личный контакт». Как преодолеваете трудности в академии?

– Ситуация подкосила. Мы совсем молоденькие, такие маленькие... Только набрали обороты, развили скорость – и нас обрубили. Режимы онлайн для балета трагичны. Мы не можем без больших пространств, без залов, где должны заниматься. В онлайне выходишь из формы.

А дети вообще не знают пока, что и как. Процесс становления наших маленьких артистов – это ручной привод. Педагоги на занятиях руками поправляют детей, показывают, крутят, вертят. Маленький ребенок не понимает своего тела. Тут подбери, тут втяни, тут тяни, где руки, где голова… Все новое, все неудобно. И так каждый день. Или прыжки. У кого дома, как дворцы, с залами, где можно прыгать так, как надо? Заниматься балетом на кухне невозможно. А мы своих малышей видим с марта в экранчике…

Педагогам пришлось осваивать новые методики преподавания, от каких-то дисциплин пришлось отказаться. Не может быть дуэтный танец онлайн. Преодолевали технические сложности, проблемы со связью – многие дети живут в отдаленных уголках, в аулах. Старались по максимуму. Искали методики, не требующие пространства – князевский экзерсис лежа, например. На скакалке скачем, чтобы держать тело в тонусе. Но этого недостаточно. Этот огромный пропуск даст о себе знать.

Мы собирались поехать на несколько конкурсов, надеясь быть замеченными и занять призовые места. Очень обидно, очень!

Работать, работать и работать

– А с набором в группы классического балета проблем нет? В Казах­стане балет только завоевывает свои позиции.

– Конкурс большой! Сначала я тоже думала, кто к нам придет? А набрать надо 60 человек. Но с таким удовольствием ведут детей родители!

– На экзамене сразу видно, сможет ребенок учиться в академии или нет?

– Мы, конечно, видим физические данные. Но это далеко не все, много «ингредиентов» надо. У маленьких детей, а им по 6 лет, еще диспропорция тела. Дети рождаются с большой головой и маленькими – короткими – руками и ногами. Это природой сделано специально. Дальше мы растем по-разному: кто-то туловищем, и ножки отстают, а кто-то «вырастает» ногами. Пропорции видны сразу. Но бывает, когда девочки начинают формироваться, их фигура хорошеет для жизни, но совершенно портится для балета.

У балетных должна быть маленькая голова, длинная шея, тоненькие ручки, длинная голень… Такие физические данные позволят справиться с программой. Проверяем выворотность. Что-то можно растянуть, но чрезмерно ломать природу нельзя, будут травмы. Поэтому смотрим строго.

– Алтынай Абдуахимовна, наверняка Вас уже не раз спрашивали о том, какими качествами должна обладать балерина, чтобы стать известной. И все же спросим снова, ведь ответ очень интересует маленьких танцовщиц академии.

– Про физические и внешние данные говорить не буду. Балет – искусство эстетическое, красивое. Безусловно, надо очень любить свою профессию. Не себя в профессии, а профессию. Трудолюбие. Преодолевать лень. Дисциплина и самодисциплина.

Характер должен быть обязательно. Есть даже такое понятие – «балетный характер». Могут быть и физические данные отличные, и здесь есть (прикладывает руку к сердцу), но – боится выходить на сцену, не уверена в себе. Должна быть воля, надо уметь себя собирать.

Надо постичь профессию и быть хорошим учеником, потому что нельзя научить – можно научиться. Если ты умеешь учиться, то ты научишься.

Получать удовольствие от нахождения на сцене. Конечно, надо иметь индивидуальность, особую душевную организацию. Быть артистом. Уметь отдавать. На сцене, как под лупой, видно, глупый человек или нет, искренний человек или нет, злой он или добрый.

И себя все время надо развивать, обогащать культурно, находить красивое и дарить красивое. Не бояться трудностей. Без них нашей профессии не бывает. И работать, работать, работать…

За что я люблю свою профессию и уважаю даже детей, которые только знакомятся с балетом? Они трудятся над собой. Самое сложное – бороться с собой: спать хочу, а надо встать и идти, болит, а все равно делаю, не получается, а я добиваюсь. Желание должно быть и любовь возвышенная. Святое отношение к своей профессии.

– Алтынай Абдуахимовна, чаще всего в нашей беседе Вы использовали слово «работать». Для Вас она – радость, это Ваша жизнь. И пожелать Вам хочется скорейшего возвращения в обычный рабочий график. Не праздников, а трудовых будней.

– Ой, как же мы этого хотим! Мы так истосковались по работе. Приходишь в академию, а там – тишина, пустые классы, залы… Когда там дети – академия живая, теплая, веселая. Мы ждем с нетерпением. После такого пропуска будет трудно, но мы умеем работать и будем стараться.