Какой след в культуре оставила после себя знаменитая казахстанская певица Роза Багланова
9359
Галия Шимырбаева
Имя певицы хорошо знают в нашей стране и за ее пределами. В честь юбилея народной любимицы артистами «Казахконцерта» был запущен музыкальный челлендж, а Президент Касым-Жомарт Токаев написал твит: «Сегодня, 1 января 2022 года, исполнилось 100 лет со дня рождения выдающейся певицы Розы Баглановой. Народная артистка СССР, она была также удостоена звания «Халық Қаһарманы».
Встреча с судьбой
Она не имела профессионального музыкального образования, но достигла в песенном искусстве высочайшего профессионализма.
– Ее исполнительское мастерство зарождалось в атмосфере патриотизма военных лет, – говорит музыковед Юрий Аравин. – Сценические площадки фронта, эмоциональная напряженность страны, возможно, и подвигли ее на развитие изумительных качеств душевности в донесении песенных образов. Обладая великолепным даром авторского искусства и не пафосной, а мягкой, материнской нежностью, она могла завладеть сердцами самой широкой аудитории.
Родом Роза Багланова из Казалинска Кызылординской области. У ее отца было две жены. Обе они – и татарка Марьям, и мать будущей примадонны, казашка Аккуруш – любили петь, а отец Тажибай, бывало, собирал каждые 15–20 дней у себя дома танцующих, поющих и играющих на инструментах соседей. Маленькой Розе, наверное, было всего годика четыре или пять, когда она на одной из свадеб впервые запела перед гостями.
После школы поступила в Кызылординский пединститут, хотя все говорили, что талантливая девушка непременно должна идти в актрисы или поступать в консерваторию.
– Но это был конец 30-х годов прошлого века, артисток тогда все считали легкодоступными женщинами, и отношение к ним было пренебрежительное, – рассказывала позже певица. – А потом мы перестали получать пенсию за отца, который умер в 1933 году, и мне пришлось уехать из Кзыл-Орды. Я поступила в Ташкентский текстильный институт. Там обеспечивали бесплатным питанием и можно было подрабатывать ткачихой.
Поселилась я у дальних родственников. Как-то я пела у них во дворе. Вдруг кто-то постучал в калитку. Открываю – стоит громадного роста холеный мужчина в чесучовом костюме с перекинутым через руку плащом. «Кто, – спрашивает, – пел?» Я откинула голову назад – косы подметают землю, и… он потерял дар речи! Только и смог вымолвить: «Красавица, хочешь быть артисткой?». «Хочу», – ответила я просто.
Он написал адрес и сказал, что завтра к десяти утра ждет меня. Это, оказывается, был Шаляпин Востока – Кари Якупов, солист Ташкентского оперного театра и одновременно директор филармонии.
В тот же день я выступала на съезде хлопкоробов. Две песни спела, попросили третью, четвертую... В общем, я заканчивала второе отделение концерта, а первое – сама Тамара-ханум (Тамара Артемовна Петросян, народная артистка СССР, танцовщица, певица, балетмейстер).
В 1941-м Роза Багланова должна была ехать поступать по направлению от Ташкентской филармонии в Московскую консерваторию. Но началась война, и она вместе с Государственным женским ансамблем песни и пляски Узбекской ССР, который был организован весной того же года, ушла на фронт. Первый ее фронтовой концерт был под Москвой, в дивизии генерала Панфилова, до этого ансамбль давал концерты уходящим на фронт солдатам в самой столице.
Когда машины застревали в грязи, по фронтовым дорогам артистам часто приходилось шагать пешком с вещмешком за спиной, где лежали концертные костюмы. С полувоенным, полународным репертуаром часто выступали в казармах, где не было света.
Именно на войне Роза Багланова освоила песни из репертуара Лидии Руслановой. Среди них и ставшая ее визитной карточкой «Ах, Самара-городок». Вживую с легендарной певицей Роза встретилась уже после войны в Москве.
– Когда Русланова услышала в моем исполнении эту песню, то сказала: «Молодец, Багланова!» – вспоминала певица. – Никакого чувства ревности с ее стороны не было, она великодушно подарила мне «Ах, Самара-городок». Я вообще была в очень хороших отношениях с самыми выдающимися артистами Советского Союза. С Черкасовым, Чертковым, Бондарчуком, Царевым, Завадским, Марецкой, Рыжовой и Пашенной часто выступала на одной сцене. Они научили меня держаться на ней и завоевывать зрителя.
Когда весной 2006 года в Алматы был презентован первый документальный фильм из серии «Золотые имена Казахстана», то его название – «Ах, Самара-городок» – говорило само за себя: он посвящен Розе Баглановой.
В картине, кроме архивных эксклюзивных видеокадров и исторических фактов из жизни певицы, есть ряд интервью с легендами казахстанского и российского искусства. Среди них – Майя Плисецкая.
«В любом виде искусства, будь то живопись, музыка, исполнительское мастерство, кино – что хотите, есть одно важное слово – как? Как снято, исполнено, написано и так далее. Так вот, Розочка Багланова преподала всем урок: как, казалось бы, незамысловатую, ерундовую песенку сделать вечной.
«Ах, Самара-городок» она исполняла лучше любой русской певицы – и пикантно, и элегантно, и очень естественно, и в меру весело, и в меру грустно. «Ах, Самара-городок» и до этого была на слуху, ее напевали все, но после Розы у всех словно открылись глаза и уши.
Это и есть большой артистизм – дать новую жизнь тому, что все знали, и так, чтобы тебя запомнили. Это самое важное в искусстве – запомниться публике. Если так – значит, затронуто сердце и оставлено впечатление. Это как хвост кометы – она сама ушла, а ее помнят по нему. Собственно, о вашей стране мы узнали от Розочки.
Обаятельная, очень женственная, прелестная, как кукла, – такой Алма-Аты мы еще не знали. Мне запомнилось, как она вела себя – будто ей всегда хорошо. Может быть, это и правда – все так и было», – вспоминала великая балерина.
Военная юность
Выдержке и самообладанию в самых трудных ситуациях она тоже научилась на войне.
– Страшно было много раз, – рассказывала певица. – Однажды на одном из фронтов меня пригласил к себе командующий. «Доченька, – сказал он, – ты можешь взволновать любое, даже самое суровое мужское сердце. Солдаты просят, чтобы ты спела им. Они же по пять-восемь месяцев не выходят из окопов. Уважь их».
Меня повели в окопы по узенькой траншее, вся остальная земля была заминирована. Старшина, мой провожатый, когда подошли к месту назначения, поднял меня на руки и опустил в один из окопов. Ноги утонули по колено в воде, благо, сапоги были высокие. Начала петь, но не проходит и 20 минут, как прибежал какой-то офицер: «Сестренка, милая, не пойте так громко. Фашисты начали стрельбу. Они думают, что мы с вашей песней идем в атаку».
В этих окопах мне пришлось пробыть до захода солнца, потому что, как мне сказали, противник подготовил для меня лучших своих снайперов. Пока пела, некоторые бойцы плакали, другие протягивали солдатские треугольники, чтобы я отправила их в тыл к родным.
Вечером той же узенькой траншеей вернулась к себе в казарму. О-о-ой, если все рассказывать… Вы представляете, что такое стоять в 600–800 метрах от передовой? Не представляете! Если наши отступают, то машины соединяют в один тесный ряд, мы забираемся в одну из них, закрываем борта и едем назад.
Однажды, когда ехали давать концерт в одной из частей, мы увидели, как с левой стороны наши идут в атаку, а с правой – фашистские танки стреляют в нас, сверху, с самолетов, летят бомбы. Спрашиваю у руководителя ансамбля: «Куда мы едем?» «Майор (это наш сопровождающий) знает», – отвечает она. Не прошло и нескольких минут, как нас догнали сразу три мотоциклиста с криками: «Куда?! Назад! Назад!»
Оказывается, мы переехали линию фронта. Командующий фронтом, узнав об этом, не мог удержаться от трехэтажного мата. «Я не могу послать своих разведчиков за языком! А как вы умудрились перейти линию фронта?! – кричал он – Теперь, пока противник не будет изгнан с этой территории, будете лежать в подвале».
Но страшнее всего было в Варшаве. Там не было ни одного уцелевшего дома. Мы пели перед тяжелоранеными, которые лежали просто на земле. Плащ-палатку выделили только для операционной. Некоторым из раненых оставалось жить минут 20, другим – часа три. Бомбежка идет без конца, тут бежать бы под укрытие, а они молят: «Сестра, не уходи!»
Наш руководитель, женщина крепкая и мужественная, говорит мне: «Розик, пусть все бегут, а мы с тобой возьмемся за руки и будем стоять до конца». И мы стояли. Раненые стонут: «Воды!» Подашь ее, а она у них вытекает обратно с кровью, а потом последний вдох – и человек умирал…
Там, в Варшаве, я получала из рук Рокоссовского медаль «За боевые заслуги». Так я стала единственной певицей, которая удостоена этой награды дважды. Маршал сказал мне с восхищением: «Как же хорошо вы работаете». На самом деле – колесим, бывало, на открытых грузовиках по дорогам Польши, пыль столбом, и тут мимо проезжает танковая дивизия. Мы останавливаемся, я залезаю на броню танка, остальные танцуют и подпевают мне.
Рокоссовский в тот памятный день 22 февраля 1945 года шутливо сказал: «Ваня (это его адъютант) знает, кого приглашать. Это же настоящая Шамаханская царица». А потом предсказал: «Это сейчас вы маленькая Розочка, но скоро будете гордостью советского искусства».
А свою первую боевую награду певица получила из рук командующего Первым Украинским фронтом Ивана Конева 30 апреля 1943 года. Вручая медаль «За боевые заслуги», он попросил отпраздновать 1 Мая вместе с ними.
В госпиталях всегда просили: «Пришлите ее к нам, у нее сердце доброе». Как-то я гастролировала по Крыму. И вдруг выходит на сцену высокая женщина с одной ногой. «Вы знаете, кто такая Багланова? – обратилась она к залу. – Она меня спасла. Я стою перед вами, а могла бы и не стоять. Когда я раненая лежала на поле боя, медбрат сказал: «Не надо, не будем ее брать. Она тяжелая». А Багланова сказала: «Она еще дышит. Я всего метр пятьдесят, а у тебя рост под два метра, и ты хочешь бросить ее?! Мы возьмем ее, иначе я пожалуюсь начальнику медсанбата». И медбрат испугался. На самом деле, маленькая-то я маленькая, но характер, когда нужно на чем-то настоять, у меня твердый.
Я была на всех фронтах. На одном из них меня вызывает командующий: «Доченька, мы ничего не знаем о планах противника. Поэтому хочу послать за языком пять-шесть человек разведчиков. Возможно, они идут на верную смерть. Спойте для них, доставьте им радость».
И я пела. К счастью, все они остались живы, да еще вернулись с «языком». Генерал, оказывается, сказал после этого: «Покажите его певице!» Увидев меня, немецкий офицер приподнялся, уставился на меня и продолжал смотреть до тех пор, пока я не показала ему язык. Он сначала долго хохотал, а потом стал говорить. Очень ценным, как мне сказали, оказался «языком».
А пусть говорят...
До Берлина Роза Багланова не доехала 90 километров. На вопрос, а почему же так получилось, она, помнится, сказала: «Фронтовикам таких вопросов не задают». Победу певица встретила в Москве.
После войны Роза вернулась вместе со своим ансамблем в Узбекистан. В Ташкенте вышла замуж за Героя Советского Союза Садыка Абдужапарова. В 1947-м переехала с мужем в Алма-Ату. Проработала 8 месяцев в Театре и оперы и балета им. Абая, а потом, понимая, что она – не оперная певица, попросила перевести ее в филармонию.
В 1949 году Роза поехала в Москву на Декаду казахстанского искусства и литературы, а оттуда – на Второй международный фестиваль молодежи и студентов в Будапешт. В составе делегации были тогда еще молодые звезды советского искусства – Майя Плисецкая, Мстислав Ростропович, Евгений Светланов и другие. На этом фестивале она завоевала первую премию.
После этого ее популярность стала расти еще стремительнее. В какую бы точку Советского Союза она ни приехала, ее ждали аншлаги. Первая семья у нее к тому времени распалась – муж не выдержал ее бесконечных гастролей. Песня стала ее пьедесталом и единственной любовью, ее сопрано любой из них придавало неповторимую окраску.
Народный артист СССР Ермек Серкебаев вспоминал:
– Когда я услышал ее голос, то понял, что второго такого по красоте и теплоте в Казахстане нет. Это я говорю как профессионал в сфере вокала и музыки. Она правильно сделала, что не пошла в оперу и стала работать именно в эстрадном амплуа. На этом поприще она дошла до самых высот своей творческой жизни – стала богиней.
Так как она часто гастролировала, возможно, в Казахстане ее знали меньше, чем в Союзе. Когда должен был состояться концерт на знаменитой открытой площадке – в Зеленом театре Москвы, очередь из людей, которые хотели посетить его, растянулась на несколько кварталов, пришлось даже вызывать конную милицию.
– Когда я начинала как певица, Роза была уже звездой большого союзного значения, – говорит народная артистка СССР Бибигуль Тулегенова. – Она была недосягаема. Мы только и слышали: Роза Багланова уехала на гастроли, Роза Багланова вернулась…
Где-то в 1956–1957-м годах в филармонии, где я работала, было очень сложное положение с финансами, и директор говорил: «Вот Роза приедет с гастролей с деньгами, даст нам взаймы, и мы рассчитаемся с вами». Когда уже и я тоже стала ездить на гастроли по Союзу, то где бы ни была, у меня все спрашивали: «А как там ваша «Ах, Самара– городок»? Мы ее очень любим».
Народная артистка СССР, профессор Роза Джаманова в день смерти певицы сказала:
– Она была еще и просто очень добрым человеком. Мы с ней не дружили домами, сталкивались разве что на правительственных концертах, но она относилась ко мне как-то по-особому.
Когда я дебютировала в опере «Ерторгын» с партией Акжунус, даже не знала, что в зале сидит Роза. На второй день звонят в мою дверь. Открываю – стоит мужчина с цветами и с расшитой казахской шапочкой – тақия. «Это вам от Розы Баглановой». Такое забыть трудно.
Ей рукоплескали стоя все – от простого рабочего до первых руководителей. Она была одной из любимых певиц Сталина. На его 70-летие в Москве, где были все руководители компартии и политические деятели из многих стран, «Ах, Самару-городок» она пела лично по просьбе вождя.
Поражал ее языковой талант: Багланова пела не только казахские и русские песни, но и на многих языках мира. Бывая у Сталина в гостях (певица говорила, что это случалось не раз), она пела его любимую грузинскую «Сулико».
Когда вместе с Хрущевым в составе правительственной делегации Роза Багланова была в Индии, ее творчеством восхищался первый премьер-министр этой страны Джавахарлал Неру, для которого она исполняла на хинди любимую песню его матери – «Ты мое похитила сердце».
– Будучи заместителем министра культуры, я ездил как-то в Швецию и Финляндию в составе большой делегации артистов из Казахстана, – рассказывал Жексембек Еркимбеков, министр культуры Казахской ССР (1976–1987 гг.). – Зрители принимали нашу певицу стоя. И было за что. За 40 дней, что были там, Роза Багланова запела на шведском и финском.
Говорят, что она была капризная. Действительно, может, и допускала какие-то излишества – ведь она была самой настоящей звездой, но я не заметил за почти полтора месяца, что был рядом с ней, никаких капризов. На гастролях обычно как нигде ярко проявляется характер и суть человека, а Роза Тажибаевна в те дни была образчиком пунктуальности и организованности.
Я знал ее на протяжении полувека. Что можно сказать? Она была явлением эпохальным для казахского эстрадного искусства. Вряд ли появится еще одна певица такого плана. Чем отличалось ее творчество? Обладая чистейшим, как колокольчик, голосом, любила, чтобы произведение исполнялось без искажений, с сохранением логических линий авторского замысла.
Еще один секрет ее феномена: кроме умелого отбора песен для своей исполнительской манеры, у нее была великолепная дикция. Обычно певцы обращают много внимание на голосоведение, а на слова – мало. В исполнении Розы каждое слово доходило до слушателя…
Среди почитателей ее таланта был и первый секретарь ЦК компартии Казахстана Динмухамед Кунаев. Он говорил про нее: «Казахстан узнают по ее голосу». После одной из встреч певицы с ним была построена филармония имени Жамбыла, а когда через какое-то время в Алма-Ате был возведен Дворец имени Ленина, то первым там выступил оркестр имени Курмангазы, второй концерт при аншлаге давала Роза Багланова.
Ее ничто не могло вышибить из седла. Когда казалось, что все ужасы войны остались далеко в прошлом, она вновь напомнила о себе. После одного из артналетов осколок снаряда попал ей в роговицу левого глаза. Врач, объясняя серьезность ранения, сказал ей, что когда-нибудь оно напомнит о себе, но Роза, не смея даже сравнивать тот ужас, который она видела вокруг, с тем, что пережила она, продолжала петь перед бойцами.
Но в 1977 году прямо на концерте певица вдруг перестала видеть. Зритель ничего не заметил – она продолжала петь. Зрение к ней вернулось только после четырех серьезных операций.
Свою «вечную», как говорили в народе, молодость певица объясняла тем, что на сцену она выходит, как на первое свидание с любимым.
И все же, покорив все возможные вершины, самым главным в своей жизни она считала семью. Ее единственный сын Тажен, его жена и внуки были самыми близкими ее людьми.
Марал, ее любимая невестка, была рядом с ней до последней минуты.
– Когда в 2001 году я пришла в ее теплый приветливый дом, мне не казалось, что я попала в чужую семью, – рассказывает она. – Перед этим родственники мужа должны были забрать меня по нашим казахским обычаям из родительского дома. Я из простой семьи, мои родители живут в селе Мерке Жамбылской области.
Акимат района, узнав, что к нам едет сама Роза Багланова, кинулся готовиться – в гостинице был сделан евроремонт. А мама, я имею в виду Розу Тажибаевну, сказала, что будет ночевать в доме моих родителей. С того дня я относилась к ней так же, как и к родной матери, а она вела себя так, словно сама меня родила. Всему она меня научила – готовить, встречать гостей, обихаживать мужа. Называла меня ласково «бозторғай» – жаворонок...
Блестящая карьера Розы Баглановой была усыпана бесчисленными соблазнами. Красивую, талантливую, изысканно одетую певицу – как на сцене, так и в жизни, всегда окружал сонм поклонников.
– Но я была верной своим мужьям, им я изменяла только со сценой, она стала моей судьбой. Каждый выход туда для меня был, как первое свидание с любимым. Судьбу ведь не переиграешь, – говорила певица. – Ей нужно верно служить, тогда будут и благополучие, и счастье, и радость, и жизнь настоящая. Я никогда не считала себя легендой, но чтобы стать настоящей артисткой, не завидовать никому и не злословить, нужна большая сила воли. Обо мне самой что только не говорят. А пусть! Когда перестанут говорить, то можно считать, что я умерла. Думаю, я неплохо прожила свою жизнь...
Встреча с судьбой
Она не имела профессионального музыкального образования, но достигла в песенном искусстве высочайшего профессионализма.
– Ее исполнительское мастерство зарождалось в атмосфере патриотизма военных лет, – говорит музыковед Юрий Аравин. – Сценические площадки фронта, эмоциональная напряженность страны, возможно, и подвигли ее на развитие изумительных качеств душевности в донесении песенных образов. Обладая великолепным даром авторского искусства и не пафосной, а мягкой, материнской нежностью, она могла завладеть сердцами самой широкой аудитории.
Родом Роза Багланова из Казалинска Кызылординской области. У ее отца было две жены. Обе они – и татарка Марьям, и мать будущей примадонны, казашка Аккуруш – любили петь, а отец Тажибай, бывало, собирал каждые 15–20 дней у себя дома танцующих, поющих и играющих на инструментах соседей. Маленькой Розе, наверное, было всего годика четыре или пять, когда она на одной из свадеб впервые запела перед гостями.
После школы поступила в Кызылординский пединститут, хотя все говорили, что талантливая девушка непременно должна идти в актрисы или поступать в консерваторию.
– Но это был конец 30-х годов прошлого века, артисток тогда все считали легкодоступными женщинами, и отношение к ним было пренебрежительное, – рассказывала позже певица. – А потом мы перестали получать пенсию за отца, который умер в 1933 году, и мне пришлось уехать из Кзыл-Орды. Я поступила в Ташкентский текстильный институт. Там обеспечивали бесплатным питанием и можно было подрабатывать ткачихой.
Поселилась я у дальних родственников. Как-то я пела у них во дворе. Вдруг кто-то постучал в калитку. Открываю – стоит громадного роста холеный мужчина в чесучовом костюме с перекинутым через руку плащом. «Кто, – спрашивает, – пел?» Я откинула голову назад – косы подметают землю, и… он потерял дар речи! Только и смог вымолвить: «Красавица, хочешь быть артисткой?». «Хочу», – ответила я просто.
Он написал адрес и сказал, что завтра к десяти утра ждет меня. Это, оказывается, был Шаляпин Востока – Кари Якупов, солист Ташкентского оперного театра и одновременно директор филармонии.
В тот же день я выступала на съезде хлопкоробов. Две песни спела, попросили третью, четвертую... В общем, я заканчивала второе отделение концерта, а первое – сама Тамара-ханум (Тамара Артемовна Петросян, народная артистка СССР, танцовщица, певица, балетмейстер).
В 1941-м Роза Багланова должна была ехать поступать по направлению от Ташкентской филармонии в Московскую консерваторию. Но началась война, и она вместе с Государственным женским ансамблем песни и пляски Узбекской ССР, который был организован весной того же года, ушла на фронт. Первый ее фронтовой концерт был под Москвой, в дивизии генерала Панфилова, до этого ансамбль давал концерты уходящим на фронт солдатам в самой столице.
Когда машины застревали в грязи, по фронтовым дорогам артистам часто приходилось шагать пешком с вещмешком за спиной, где лежали концертные костюмы. С полувоенным, полународным репертуаром часто выступали в казармах, где не было света.
Именно на войне Роза Багланова освоила песни из репертуара Лидии Руслановой. Среди них и ставшая ее визитной карточкой «Ах, Самара-городок». Вживую с легендарной певицей Роза встретилась уже после войны в Москве.
– Когда Русланова услышала в моем исполнении эту песню, то сказала: «Молодец, Багланова!» – вспоминала певица. – Никакого чувства ревности с ее стороны не было, она великодушно подарила мне «Ах, Самара-городок». Я вообще была в очень хороших отношениях с самыми выдающимися артистами Советского Союза. С Черкасовым, Чертковым, Бондарчуком, Царевым, Завадским, Марецкой, Рыжовой и Пашенной часто выступала на одной сцене. Они научили меня держаться на ней и завоевывать зрителя.
Когда весной 2006 года в Алматы был презентован первый документальный фильм из серии «Золотые имена Казахстана», то его название – «Ах, Самара-городок» – говорило само за себя: он посвящен Розе Баглановой.
В картине, кроме архивных эксклюзивных видеокадров и исторических фактов из жизни певицы, есть ряд интервью с легендами казахстанского и российского искусства. Среди них – Майя Плисецкая.
«В любом виде искусства, будь то живопись, музыка, исполнительское мастерство, кино – что хотите, есть одно важное слово – как? Как снято, исполнено, написано и так далее. Так вот, Розочка Багланова преподала всем урок: как, казалось бы, незамысловатую, ерундовую песенку сделать вечной.
«Ах, Самара-городок» она исполняла лучше любой русской певицы – и пикантно, и элегантно, и очень естественно, и в меру весело, и в меру грустно. «Ах, Самара-городок» и до этого была на слуху, ее напевали все, но после Розы у всех словно открылись глаза и уши.
Это и есть большой артистизм – дать новую жизнь тому, что все знали, и так, чтобы тебя запомнили. Это самое важное в искусстве – запомниться публике. Если так – значит, затронуто сердце и оставлено впечатление. Это как хвост кометы – она сама ушла, а ее помнят по нему. Собственно, о вашей стране мы узнали от Розочки.
Обаятельная, очень женственная, прелестная, как кукла, – такой Алма-Аты мы еще не знали. Мне запомнилось, как она вела себя – будто ей всегда хорошо. Может быть, это и правда – все так и было», – вспоминала великая балерина.
Военная юность
Выдержке и самообладанию в самых трудных ситуациях она тоже научилась на войне.
– Страшно было много раз, – рассказывала певица. – Однажды на одном из фронтов меня пригласил к себе командующий. «Доченька, – сказал он, – ты можешь взволновать любое, даже самое суровое мужское сердце. Солдаты просят, чтобы ты спела им. Они же по пять-восемь месяцев не выходят из окопов. Уважь их».
Меня повели в окопы по узенькой траншее, вся остальная земля была заминирована. Старшина, мой провожатый, когда подошли к месту назначения, поднял меня на руки и опустил в один из окопов. Ноги утонули по колено в воде, благо, сапоги были высокие. Начала петь, но не проходит и 20 минут, как прибежал какой-то офицер: «Сестренка, милая, не пойте так громко. Фашисты начали стрельбу. Они думают, что мы с вашей песней идем в атаку».
В этих окопах мне пришлось пробыть до захода солнца, потому что, как мне сказали, противник подготовил для меня лучших своих снайперов. Пока пела, некоторые бойцы плакали, другие протягивали солдатские треугольники, чтобы я отправила их в тыл к родным.
Вечером той же узенькой траншеей вернулась к себе в казарму. О-о-ой, если все рассказывать… Вы представляете, что такое стоять в 600–800 метрах от передовой? Не представляете! Если наши отступают, то машины соединяют в один тесный ряд, мы забираемся в одну из них, закрываем борта и едем назад.
Однажды, когда ехали давать концерт в одной из частей, мы увидели, как с левой стороны наши идут в атаку, а с правой – фашистские танки стреляют в нас, сверху, с самолетов, летят бомбы. Спрашиваю у руководителя ансамбля: «Куда мы едем?» «Майор (это наш сопровождающий) знает», – отвечает она. Не прошло и нескольких минут, как нас догнали сразу три мотоциклиста с криками: «Куда?! Назад! Назад!»
Оказывается, мы переехали линию фронта. Командующий фронтом, узнав об этом, не мог удержаться от трехэтажного мата. «Я не могу послать своих разведчиков за языком! А как вы умудрились перейти линию фронта?! – кричал он – Теперь, пока противник не будет изгнан с этой территории, будете лежать в подвале».
Но страшнее всего было в Варшаве. Там не было ни одного уцелевшего дома. Мы пели перед тяжелоранеными, которые лежали просто на земле. Плащ-палатку выделили только для операционной. Некоторым из раненых оставалось жить минут 20, другим – часа три. Бомбежка идет без конца, тут бежать бы под укрытие, а они молят: «Сестра, не уходи!»
Наш руководитель, женщина крепкая и мужественная, говорит мне: «Розик, пусть все бегут, а мы с тобой возьмемся за руки и будем стоять до конца». И мы стояли. Раненые стонут: «Воды!» Подашь ее, а она у них вытекает обратно с кровью, а потом последний вдох – и человек умирал…
Там, в Варшаве, я получала из рук Рокоссовского медаль «За боевые заслуги». Так я стала единственной певицей, которая удостоена этой награды дважды. Маршал сказал мне с восхищением: «Как же хорошо вы работаете». На самом деле – колесим, бывало, на открытых грузовиках по дорогам Польши, пыль столбом, и тут мимо проезжает танковая дивизия. Мы останавливаемся, я залезаю на броню танка, остальные танцуют и подпевают мне.
Рокоссовский в тот памятный день 22 февраля 1945 года шутливо сказал: «Ваня (это его адъютант) знает, кого приглашать. Это же настоящая Шамаханская царица». А потом предсказал: «Это сейчас вы маленькая Розочка, но скоро будете гордостью советского искусства».
А свою первую боевую награду певица получила из рук командующего Первым Украинским фронтом Ивана Конева 30 апреля 1943 года. Вручая медаль «За боевые заслуги», он попросил отпраздновать 1 Мая вместе с ними.
В госпиталях всегда просили: «Пришлите ее к нам, у нее сердце доброе». Как-то я гастролировала по Крыму. И вдруг выходит на сцену высокая женщина с одной ногой. «Вы знаете, кто такая Багланова? – обратилась она к залу. – Она меня спасла. Я стою перед вами, а могла бы и не стоять. Когда я раненая лежала на поле боя, медбрат сказал: «Не надо, не будем ее брать. Она тяжелая». А Багланова сказала: «Она еще дышит. Я всего метр пятьдесят, а у тебя рост под два метра, и ты хочешь бросить ее?! Мы возьмем ее, иначе я пожалуюсь начальнику медсанбата». И медбрат испугался. На самом деле, маленькая-то я маленькая, но характер, когда нужно на чем-то настоять, у меня твердый.
Я была на всех фронтах. На одном из них меня вызывает командующий: «Доченька, мы ничего не знаем о планах противника. Поэтому хочу послать за языком пять-шесть человек разведчиков. Возможно, они идут на верную смерть. Спойте для них, доставьте им радость».
И я пела. К счастью, все они остались живы, да еще вернулись с «языком». Генерал, оказывается, сказал после этого: «Покажите его певице!» Увидев меня, немецкий офицер приподнялся, уставился на меня и продолжал смотреть до тех пор, пока я не показала ему язык. Он сначала долго хохотал, а потом стал говорить. Очень ценным, как мне сказали, оказался «языком».
А пусть говорят...
До Берлина Роза Багланова не доехала 90 километров. На вопрос, а почему же так получилось, она, помнится, сказала: «Фронтовикам таких вопросов не задают». Победу певица встретила в Москве.
После войны Роза вернулась вместе со своим ансамблем в Узбекистан. В Ташкенте вышла замуж за Героя Советского Союза Садыка Абдужапарова. В 1947-м переехала с мужем в Алма-Ату. Проработала 8 месяцев в Театре и оперы и балета им. Абая, а потом, понимая, что она – не оперная певица, попросила перевести ее в филармонию.
В 1949 году Роза поехала в Москву на Декаду казахстанского искусства и литературы, а оттуда – на Второй международный фестиваль молодежи и студентов в Будапешт. В составе делегации были тогда еще молодые звезды советского искусства – Майя Плисецкая, Мстислав Ростропович, Евгений Светланов и другие. На этом фестивале она завоевала первую премию.
После этого ее популярность стала расти еще стремительнее. В какую бы точку Советского Союза она ни приехала, ее ждали аншлаги. Первая семья у нее к тому времени распалась – муж не выдержал ее бесконечных гастролей. Песня стала ее пьедесталом и единственной любовью, ее сопрано любой из них придавало неповторимую окраску.
Народный артист СССР Ермек Серкебаев вспоминал:
– Когда я услышал ее голос, то понял, что второго такого по красоте и теплоте в Казахстане нет. Это я говорю как профессионал в сфере вокала и музыки. Она правильно сделала, что не пошла в оперу и стала работать именно в эстрадном амплуа. На этом поприще она дошла до самых высот своей творческой жизни – стала богиней.
Так как она часто гастролировала, возможно, в Казахстане ее знали меньше, чем в Союзе. Когда должен был состояться концерт на знаменитой открытой площадке – в Зеленом театре Москвы, очередь из людей, которые хотели посетить его, растянулась на несколько кварталов, пришлось даже вызывать конную милицию.
– Когда я начинала как певица, Роза была уже звездой большого союзного значения, – говорит народная артистка СССР Бибигуль Тулегенова. – Она была недосягаема. Мы только и слышали: Роза Багланова уехала на гастроли, Роза Багланова вернулась…
Где-то в 1956–1957-м годах в филармонии, где я работала, было очень сложное положение с финансами, и директор говорил: «Вот Роза приедет с гастролей с деньгами, даст нам взаймы, и мы рассчитаемся с вами». Когда уже и я тоже стала ездить на гастроли по Союзу, то где бы ни была, у меня все спрашивали: «А как там ваша «Ах, Самара– городок»? Мы ее очень любим».
Народная артистка СССР, профессор Роза Джаманова в день смерти певицы сказала:
– Она была еще и просто очень добрым человеком. Мы с ней не дружили домами, сталкивались разве что на правительственных концертах, но она относилась ко мне как-то по-особому.
Когда я дебютировала в опере «Ерторгын» с партией Акжунус, даже не знала, что в зале сидит Роза. На второй день звонят в мою дверь. Открываю – стоит мужчина с цветами и с расшитой казахской шапочкой – тақия. «Это вам от Розы Баглановой». Такое забыть трудно.
Ей рукоплескали стоя все – от простого рабочего до первых руководителей. Она была одной из любимых певиц Сталина. На его 70-летие в Москве, где были все руководители компартии и политические деятели из многих стран, «Ах, Самару-городок» она пела лично по просьбе вождя.
Поражал ее языковой талант: Багланова пела не только казахские и русские песни, но и на многих языках мира. Бывая у Сталина в гостях (певица говорила, что это случалось не раз), она пела его любимую грузинскую «Сулико».
Когда вместе с Хрущевым в составе правительственной делегации Роза Багланова была в Индии, ее творчеством восхищался первый премьер-министр этой страны Джавахарлал Неру, для которого она исполняла на хинди любимую песню его матери – «Ты мое похитила сердце».
– Будучи заместителем министра культуры, я ездил как-то в Швецию и Финляндию в составе большой делегации артистов из Казахстана, – рассказывал Жексембек Еркимбеков, министр культуры Казахской ССР (1976–1987 гг.). – Зрители принимали нашу певицу стоя. И было за что. За 40 дней, что были там, Роза Багланова запела на шведском и финском.
Говорят, что она была капризная. Действительно, может, и допускала какие-то излишества – ведь она была самой настоящей звездой, но я не заметил за почти полтора месяца, что был рядом с ней, никаких капризов. На гастролях обычно как нигде ярко проявляется характер и суть человека, а Роза Тажибаевна в те дни была образчиком пунктуальности и организованности.
Я знал ее на протяжении полувека. Что можно сказать? Она была явлением эпохальным для казахского эстрадного искусства. Вряд ли появится еще одна певица такого плана. Чем отличалось ее творчество? Обладая чистейшим, как колокольчик, голосом, любила, чтобы произведение исполнялось без искажений, с сохранением логических линий авторского замысла.
Еще один секрет ее феномена: кроме умелого отбора песен для своей исполнительской манеры, у нее была великолепная дикция. Обычно певцы обращают много внимание на голосоведение, а на слова – мало. В исполнении Розы каждое слово доходило до слушателя…
Среди почитателей ее таланта был и первый секретарь ЦК компартии Казахстана Динмухамед Кунаев. Он говорил про нее: «Казахстан узнают по ее голосу». После одной из встреч певицы с ним была построена филармония имени Жамбыла, а когда через какое-то время в Алма-Ате был возведен Дворец имени Ленина, то первым там выступил оркестр имени Курмангазы, второй концерт при аншлаге давала Роза Багланова.
Ее ничто не могло вышибить из седла. Когда казалось, что все ужасы войны остались далеко в прошлом, она вновь напомнила о себе. После одного из артналетов осколок снаряда попал ей в роговицу левого глаза. Врач, объясняя серьезность ранения, сказал ей, что когда-нибудь оно напомнит о себе, но Роза, не смея даже сравнивать тот ужас, который она видела вокруг, с тем, что пережила она, продолжала петь перед бойцами.
Но в 1977 году прямо на концерте певица вдруг перестала видеть. Зритель ничего не заметил – она продолжала петь. Зрение к ней вернулось только после четырех серьезных операций.
Свою «вечную», как говорили в народе, молодость певица объясняла тем, что на сцену она выходит, как на первое свидание с любимым.
И все же, покорив все возможные вершины, самым главным в своей жизни она считала семью. Ее единственный сын Тажен, его жена и внуки были самыми близкими ее людьми.
Марал, ее любимая невестка, была рядом с ней до последней минуты.
– Когда в 2001 году я пришла в ее теплый приветливый дом, мне не казалось, что я попала в чужую семью, – рассказывает она. – Перед этим родственники мужа должны были забрать меня по нашим казахским обычаям из родительского дома. Я из простой семьи, мои родители живут в селе Мерке Жамбылской области.
Акимат района, узнав, что к нам едет сама Роза Багланова, кинулся готовиться – в гостинице был сделан евроремонт. А мама, я имею в виду Розу Тажибаевну, сказала, что будет ночевать в доме моих родителей. С того дня я относилась к ней так же, как и к родной матери, а она вела себя так, словно сама меня родила. Всему она меня научила – готовить, встречать гостей, обихаживать мужа. Называла меня ласково «бозторғай» – жаворонок...
Блестящая карьера Розы Баглановой была усыпана бесчисленными соблазнами. Красивую, талантливую, изысканно одетую певицу – как на сцене, так и в жизни, всегда окружал сонм поклонников.
– Но я была верной своим мужьям, им я изменяла только со сценой, она стала моей судьбой. Каждый выход туда для меня был, как первое свидание с любимым. Судьбу ведь не переиграешь, – говорила певица. – Ей нужно верно служить, тогда будут и благополучие, и счастье, и радость, и жизнь настоящая. Я никогда не считала себя легендой, но чтобы стать настоящей артисткой, не завидовать никому и не злословить, нужна большая сила воли. Обо мне самой что только не говорят. А пусть! Когда перестанут говорить, то можно считать, что я умерла. Думаю, я неплохо прожила свою жизнь...
