Песня таволги священной

На соискание Государственной премии РК 2014 года выдвинута книга поэм и стихов “Тобылгыжарган” Галыма Жайлыбая, автора таких сборников, как “Листья души моей”, “Звезда сердца”, “Крылья птицы”, “В душе моей стихи простые”, “Ардакурен”, книги публицистики “Судьбы моей корни”, а также вышедших в последние годы на казахском и русском языках “Ақ сиса” – “Белый ситец” (Издательский дом “Библиотека Олжаса”) и “Кара орамал” – “Черный платок” (Карагандинский университет “Болашак”). Обе они названы по одноименным поэмам.

Казалось бы, ныне совсем не те времена, чтобы писать поэмы. Занятые добыванием хлеба насущного, современники поэта скорее отзовутся на злободневную эпиграмму, – да и ту завтра забудут, увлеченные лихорадочным бегом времени. Так для чего же сегодня создавать стихи и поэмы? Поэт Галым Жайлыбай знает ответ на этот вопрос:

Так же, как пустынно озеро,

Которое покинули лебеди,

Так же народы, у которых нет поэтов,

Пребывают в немом полузабытье…

(подстрочный перевод Сауле Кезбаевой)

Через поэта трудится, самовыражается душа народа, чтобы он не сгинул, безголосый, во времени и пространстве. В эпических сказаниях выражал свои заветные думы и чаянья в древности народ. Эпику избирает современный поэт. Две главные народные темы решает Галым Жайлыбай в поэмах “Ақ сиса” и “Кара орамал” (перевод на русский Сергея Мнацаканяна и Надежды Черновой) – сохранения вольной родной земли и памяти прошлого ради будущего. Первую – на примере жизни народного певца и композитора Жаяу Мусы, вторую – скорбной хроники будней Карлага.

Семью Галыма Жайлыбая не коснулся молох сталинских репрессий, но он родился в Жанааркинском районе Карагандинской области, в местах, что стали зоной многочисленных лагерей. И он пишет свою поэму-реквием, посвятив ее безвинным жертвам Карлага:

ХХ век, на голове твоей повинной

Карлаг чернеет – вдовьим, траурным платком.

Совсем другой платок – примиряющий, белый – становится символом и лейтмотивом поэмы “Белый ситец”. “Ақ сиса” – любимая в народе песня Жаяу Мусы, уроженца Баянаула.

“В былом мы ищем свое наследство, /; Как океан разметалась степь. /; Я знаю эти легенды с детства, /; А кто не знает, тот сердцем слеп”, – декларирует поэт.

“Ақ сиса” – это песня о том, как легендарная Аппак Ана взмахом своего белого жаулыка (платка) примирила враждующих соплеменников, – “вершина песенного искусства, /; как сокол, рвущийся в небеса”. Но это песня и о вечном поиске счастья народного, обетованной земли Жеруик, которым занята душа поэта, радетеля за свой народ, готового претерпеть за него все невзгоды и лишения. И как живет в народе песня “Ақ сиса”, так живут и сказания о певце:

Пронизан светом Баянаула,

Он выпрямляется в полный рост,

Он быстроног, и его фигура

Как бы протягивается до звезд.

“Жаяу Муса – Пеший Муса, но он прошел дальше тех, кто отнял у него коня”, – замечает в предисловии к поэме Олжас Сулейменов, приветствуя жизнеописание акына, который в 1937 году прислал в предгорье Алатау своих людей из Баянаула, с земли Олжабая, в желании приютить оставшегося сиротой ребенка, отец которого сгинул в сталинских застенках. Жаяу Муса Байжанов прожил 95 лет. И это была жизнь, полная лишений, – жизнь, которую он разделил со своим многострадальным народом. И потому поэма о нем полнится и болью, и гордостью за родной народ:

И тихо смотрят небеса, наполненные гулом:

Великой песней стал Муса и праздничным аулом...

Ибо:

Впустую не проходят дни, нет на планете рая:

Там, где Бухар стоит в тени,

Не будет и Аблая.

Не случайно Бахытжан Абызов, проводя параллели между поэмами “Кулагер” Ильяса Жансугурова и “Ақ сиса” Галыма Жайлыбая, называет ее “Кулагером” нашего времени. И не только потому, что и там, и там людская злоба и зависть выбивали поэтов из седла, лишали их крылатых скакунов, но прежде всего тем, что на крыльях народной любви и памяти они преодолели время. Заметим, что в переводе известного российского поэта Сергея Мнацаканяна эта поэма заняла первое место на Международном фестивале переводов с тюркских языков в столице Башкортостана– Уфе.

Поэма “Ақ сиса” вошла в книгу “Тобылгыжарган”, предисловие к которой успела написать Фариза Унгарсынова. “Не так давно в салоне самолета в руки мне случайно попала газета, в которой я прочла поэму “Ақ сиса” Галыма Жайлыбая. Сейчас мало кто пишет поэмы, но речь сейчас не об этом. А хотелось мне сказать о том, какое удовольствие я получила от прочитанного, от главы к главе убеждаясь в силе пера поэта”, – говорит она о своем открытии. Рассматривает Фариза и стихи этого сборника, которые она “прочла на одном дыхании, подняв себе расположение духа”.

В чем же видит народная поэтесса главные достоинства стиха Галыма Жайлыбая? “Он далек от тех, кто считает, что придал казахскому стихосложению новый вид, новое содержание, с невнятными рифмами и ритмом одиннадцатисложника, из которых не понятно, проза это или поэзия, и предлагающих свои стихи как великое современное произведение. Абай, сколько бы веков ни прошло, останется Абаем, то же самое можно сказать и о Лермонтове, и о Блоке… Сколько бы раз ни видоизменяли казахское поэтическое слово, перед потомками оно предстанет неизменным, как священные слова Корана, накинув на себя оставшийся от Касыма и Мукагали кафтан в виде простых стихов”.

Фариза отмечает образность, метафоричность поэтического языка Галыма Жайлыбая, пишет о “многозначности слова, полного скрытых смыслов”. Здесь и “жеребенок – горный хребет, припавший к груди белой кобылицы – облака”; здесь и ставший мечом поэт, чтоб защитить Отчизну, “не отдать ее на растерзание рыщущим гончим”; здесь и степной младенец “выросший, вцепившись в гриву скакуна, подобного степному саксаулу”. Название сборнику “Тобылгыжарган” дало устойчивое выражение, бытующее в степях Сарыарки. Таволга – священное для казахов дерево. Может быть, еще и потому, что она указывает воду, родник, самое ценное для путника в бескрайней степи. Покушение на таволгу – покушение на жизнь, на святыню. Тревога за родную землю, за саму жизнь на ней звучит уже в названии этой книги, поэт возвышает свое слово в защиту вековечных ценностей – земли предков, родного языка, нравственных устоев степняков. Он пишет о скорбных для земли Алаша днях в стихотворении “Поднимусь на вершину крутого, как жизнь, холма…” (здесь и далее перевод О. Жанайдарова): …Потерял свою силу, не поднимет груз черный верблюд, /; Опустела земля, с джайляу откочевало кочевье…

Он обращается к священной земле Баянаула:

С вершин Баянаула не сходят облака.

Народной этой песни тревожная строка

Мне стала откровеньем,

Мне стала вдохновеньем…

Он тревожится за родной аул:

Не рассохлись ли колья, не качнется ли шанырак,

И не дрогнут ли стены доброго, старого дома?

И вновь обращает свой взгляд к Баянтау:

Словно райский сад – заповедник Баян,

Желмая легендарная здесь горбами качала.

“Несомненно, что как литые из чистого серебра, при каждом звоне своим блеском и красотой радующие глаз шашбау в косах красавиц, так и по-особому отлитые стихи Галыма, с их нетронутой казахской натурой, останутся в числе степных драгоценностей”, – заключает предисловие Фариза, назвав свою статью “Самоцветные песни степей”.

Когда-то Мустай Карим писал: “…Меня неизменно восхищает высота видения мира Мухтаром Ауэзовым, его вещее внушение, что за безбрежным морем есть еще безбрежный океан. Только поняв это, можно воспевать речку, что протекает возле твоего аула. Иначе песня твоя не будет услышана никем”. И “Белый ситец” Галыма Жайлыбая, и “Черный платок” – предостережение поэта, мольба о человечности в обезумевшем от крови мире. Об этом же его “Тобылгыжарган” – расколотая таволга, священная таволга, посылающая миру свои тревожные песни.