Символы власти

История государственности Казахстана является одной из научных проблем, разрабатывае­мых в нашем институте. Среди ее многочисленных аспектов я занимаюсь изучением символов и атрибутов власти, их значимости в контексте эволюции казахской государственности. Сразу скажу, что перечень внешних символов власти средневековых тюрко-монгольских государств может быть значительным. Например, российский исследователь Александр Юрченко к властным атрибутам кочевой империи относит золотой шатер, трон с «подушкой власти», зонт, корону, государев флаг, государственную печать, пайцзы (верительные бирки), воинский барабан и другие. В исторических источниках имеются данные в пользу предположения о наличии и в Казахском ханстве таких властных символов, в том числе трона и короны, о которых пойдет речь.
В средневековых исторических нарративных (повествовательных) сочинениях содержатся подтверждающие это письменные свидетельства и наглядные иллюстрации. Например, о троне Чингисхана китайский дипломат Чжао Хун (1221) пишет в отчете, что монгольский император «восседает в кресле [сиденье] северных варваров, украшенном головами драконов, обложенными золотом». Это подтверждают иллюстрации к рукописи «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина, где Чингисхан изображен сидящим на троне в головном уборе, напоминающем корону. В другом сочинении «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани» Масуда бен Усмана Кухистани (XVI век) Чингисхан также на некоем помосте, который можно рассматривать как походный вариант трона. Хотя этот источник достаточно поздний, важно, что он демонстрирует представления своего времени о троне как символе власти. Имеются также китайские миниатюры XIV века, на которых Чингисхан в короне и на некоем сидении, которое вполне можно рассматривать как вариант трона.

«Ступенья» к трону
О троне великого хана Угедея (третий сын Чингисхана и преемник отца в качестве кагана Монгольской империи) свидетельствует китайский дипломат Сюй Тин (1235–1236): «Кресло, в котором восседает татарский правитель в шатре, – как сиденье проповедника в буддийском монастыре и также украшено золотом». Плано Карпини, францисканский монах, посетивший в XIII веке ставку Батыя и столицу монгольской империи Каракорум, тоже обратил внимание на трон тогдашнего хана Гуюка: «Трон же был удивительным образом вырезан из слоновой кости. На нем также были золото и драгоценные камни и, если мы правильно помним, жемчуга. И по ступеньям он поднимался на этот [помост], который сзади был круглым».
В «Донесении брата Бенедикта Поляка» (1247) имеется описание Гуюка и внутреннего устройства его золотого шатра: «Итак, будучи введены в Сыра-Орду (Золотую Орду – Н. А.), то есть в ставку императора, они увидели его [в следующем облике: [он], имел [на голове] корону, блистал удивительным одеянием, сидел посредине шатра на некоем помосте, многообразно украшенном золотом и серебром и снабженном сверху решеткой, на который поднимались по ступеньям, [пользуясь] четырьмя различными лестницами». В исторической энциклопедии Винцента де Бове (XIII век) при описании коронации хана Гуюка также говорится, что он был посажен на «некое золотое сиденье».
У ильхана Газан-хана (ильхан государства Хулагуидов, 1271–1304), по свидетельству его визиря и историографа Рашида ад-Дина, имелся роскошный золотой трон, усыпанный жемчугом и яхонтами. На одной из средневековых миниатюр Газан-хан сидит на троне вместе с женой Булуган-хатун. Сохранились и другие миниатюры с изображением трона ильханидов, который часто украшен лотосом и фигурами драконов. В миниатюре «Маджма ат-таварих» Хафизи Абру (XV век) представлены монгольские правители, сидящие на тронах с коронами на головах. Александр Юрченко отмечает также, что в каменных изваяниях в имперском заповеднике в Монголии (XIII–XIV) имеются изображения фигур в креслах.
Имеются данные о существовании таких атрибутов власти и у джучидов Дашт-и-Кыпчака. По словам Вильгельма де Рубрука (монах-францисканец, путешественник, XIII век), трон Бату представлял «длинное и широкое позолоченное ложе; к трону вели три ступени; сидели же на троне правитель с госпожой». Выходит, что трон был внушительных размеров, и на нем могли уместиться несколько человек.
На знаменитом Лицевом летописном своде, именуемом «Князь Ярослав на прие­ме у Бату», основатель Золотой Орды изображен сидящим на «подушке власти» (троне), с короной на голове. У арабского путешественника XIV века Ибн Батуты имеется следующее описание трона золотоордынского хана Узбека: «...деревянный престол, обложенный серебряными позолоченными листиками; ножки его из чистого серебра, а верх усыпан драгоценными камнями. Султан садится на (этот) престол; с правой его стороны хатун Тайтуглы и рядом с нею хатун Кабак, а с левой стороны – хатун Баялун и возле нее хатун Урдуджи». В связи с этим среди историков России существует версия о золотоордынском происхождении знаменитой шапки Мономаха – символа великокняжеской власти и суверенитета Московии.

Послеордынский столец
Атрибуты власти сохранялись и после распада Золотой Орды. Так, современный татарский ученый Д. М. Исхаков высказал предположение о существовании в тюрко-татарских государствах XV–XVII веков элементов государственной власти – короны, трона, печати и других. Говоря о короне, он ссылается на русские дипломатические документы, где говорится, что во время приема английского посольства Ер Бауса (1583–1584) московский царь Иван IV сидел, «имея возле себя три короны: Московскую, Казанскую и Астраханскую». Последние две короны, по мнению ученого, являлись военными трофеями.
Свою гипотезу Д. Исхаков подкрепляет известием «Казанского летописца», что среди захваченных после завоевания Казани ханских сокровищ упоминается «венецъ царский». Также он указывает на сведения о существовании «сибирской короны». Помимо этого приводит выдержку из одного крымского документа, где имеется описание одеяний Чингисхана: он был «в могульской ханской короне, имеющей верх зеленый, обитой белою с золотом и жемчугом шалью, с пером напереди из перьев колпицы (птица семейства ибисов – Н. А.) и дорогих камней с жемчужными подвесками». Хотя в документе эти описания приписываются Чингисхану, по мнению Д. Исхакова, они все-таки характерны для Гиреев, правителей Крымского ханства. Далее он приводит из того же документа сведения о троне: «На троне на синих подушках лежат: на правой стороне закон… а по левой тарак (тамга Гиреев – Д. Исхаков), принятый в символическую тамгу или герб». По его мнению, в источниках имеются данные о наличии трона и в других татарских государствах. Он пишет: «На существование трона в Касимовском ханстве намекает автор «Сборника летописей» Кадыр-Али-бек, рассказывая о поднятии четырьмя карача-беками на золотой кошме Ураз-Мухаммета, приводит изображение престола (тәхет) в виде четырехугольника». Кроме этого в «Казанском летописце» упоминается «царское место златное».
Следует отметить, что в дипломатических документах Московского государства XV–XVI веков есть указание на наличие у джучидов некоего «золотого столца Саин-хана», под которым может подразумеваться трон Батыя. В 1514 году Ахмед-Гирей, сын хана Большой Орды Менгли-Гирея, писал польскому королю Сигизмунду I: «Отца нашего Саина царя золотой столец в руках у нас». В послании Менгли-Гирея к киевскому вое­воде сообщается: «Шы Ахмата царя прогнал, царя отца столец взял». Кроме этого в сочинении XVI века «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи дважды упоминается трон хана Саина. В одном случае он пишет:
«...на троне Саин-хана в вилайете Сарая...» (Сайын-хан тәхтіндә Сәрай вілайәтіндә), в другом: «...в городе Сарае на троне Саин-хана...» (Сәрай шәһріндә Сайын-хан тәхтіндә). Имеется упоминание «трона Саин-хана» и в «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани». Описывая интронизацию Абу-л-Хайр-хана в Орду-Базаре, автор этого сочинения Масуд бен Усман Кухистани сообщает: «...трон Саин-хана украсился присутствием влиятельного хана...». О «троне Саина» говорится и в других источниках, например, в «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме», автор которого неизвестен.
В источниках содержатся данные о существовании символов власти и у других Шибанидов. Например, в «Фирдаус ал-икбал» Муниса и Агахи имеются следующие сведения о потомках Шибанида-хана Йадгара, которые сначала правили в Казахских степях, а в начале XVI века перекочевали в Хорезм: «После Аминек-хана ханский престол украсился его (Ильбарс-хана – Н. А.) персоной. В году девятьсот одиннадцатом он овладел Хорезмом и возложил себе на голову корону хорезмшахов». О наследственной короне и престоле шибанидский хан Мухаммад Шейбани сам писал в письме к правителю Казахского ханства Касыму.
Существует мнение, что с распадом Монгольской империи ее коронационный ритуал был вытеснен тюркским обрядом поднятия ханов на войлоке. Но это уже другая тема.